Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
— Он приедет сюда?
— Да.
— Мы погибли!
— Я этого и боюсь! — со вздохом сказал Даже.
— Если так, надо ехать…
— Да. Но говорите тише, чтобы Сабина не услышала.
— Да-да! Я вас понимаю! Как вам тяжело! — прибавила Урсула. — Ваш сын там, ваша дочь здесь!
Даже поднял глаза к небу, как бы призывая его в свидетели своей горести.
— Надо ехать! — продолжал он. — Надо велеть запрячь карету и посадить туда Сабину, чтобы иметь возможность бежать в случае опасности.
— Мой муж вам поможет!
— Ваш муж ничего не хочет!
— У меня нет сил! — пробормотал Рупар, опустив голову.
Послышался громкий шум, смешанный с криками, стук экипажей и топот лошадей. Даже и Урсула высунулись из окна.
Калоньский мост был полон солдат, которые несли носилки с ранеными.
— Боже мой! — ужаснулась Урсула, сложив руки. — Сколько раненых!
— Раненых? — спросила Сабина, услышав эти слова.
— Сотни и сотни, — подтвердил Рупар, — целый мост занят с одного конца до другого.
— Я хочу это видеть, — сказала Сабина, вставая. Отец подбежал к ней, поднял на руки и отнес к окну.
— Смотри, — сказал он, посадив ее на подоконник, — смотри, а пока ты будешь смотреть, я пойду с Рупаром взглянуть на раненых поближе.
— Да-да, идите, отец!
— Идем! — сказал Даже, взяв Рупара за руку.
— Как! — пролепетал Рупар, готовый лишиться чувств. — Вы хотите… чтобы… чтобы я пошел…
— Ступай же! — с нетерпением крикнула Урсула.
— Подружка моя… я не хочу расставаться с тобой…
— Я пойду с вами! — сказала Урсула.
Рупар потупил голову, как человек, приговоренный к смертной казни, перед эшафотом.
— Я не могу… — прошептал он.
— Вы хотите потерять все, что нам принадлежит, все, что спрятано в карете? — шепнула ему Урсула.
— Боже мой! — Рупар вдруг приободрился. — Там добра по крайней мере на восемь тысяч ливров! Пойдем! Пойдем! — Он потащил жену, крича: — Скорее, скорее! Веди меня! Спасем все!
Даже поцеловал свою дочь.
— Что бы ни случилось во время моего отсутствия, — сказал он, — оставайся в этом доме, чтобы я мог найти тебя. В доме короля тебе нечего опасаться.
— Это верно, — ответила Сабина. — А Ролана нет среди раненых. Я так молилась за него!
— Продолжай молиться, дитя мое, — сказал Даже, — и не уходи из этого дома, что бы ни случилось. Берегите ее, дорогая мадам Жонсьер.
Арманда вздрогнула и посмотрела на парикмахера, который сделал прощальный знак рукой и вышел из комнаты. Даже догнал Рупара и Урсулу, сходивших с лестницы.
— Не будем терять ни секунды, — сказал он порывисто. — Если то, что мне сказали, справедливо, мы погибли, англичане будут здесь через час.
— Кто это вам это сказал? — спросила Урсула.
— Человек сведущий, офицер графа де Шароле, которого я встретил на мосту и который был возле короля, когда маршал сказал, чтобы король оставил поле битвы.
— Погибли! Англичане! Бежим! — восклицал Рупар бессвязно.
Они вышли из дома. Улица была полна солдат, которые несли раненых, здесь были женщины, дети, крестьяне, фуражиры.
Поползли самые страшные и нелепые слухи — такие слухи, которые в некоторых обстоятельствах делают гораздо больше вреда, чем вред от самих обстоятельств.
XXII
Раненые
— Вот видите, Сабина, Ролана среди раненых нет, — сказала Арманда.
— Боже мой! — отвечала Сабина. — Я отдала бы десять лет жизни, чтобы увидеть его рядом с собой после этого сражения.
— Вы знаете, король говорил с ним вчера?
— Да, отец мой плакал, рассказывая об этом. Государь сказал Ролану, что нужно умереть, когда это необходимо, но не следует давать себя убить.
— Как добр король!
— Боже мой! Я опять слышу на мосту шум! — воскликнула Сабина. — Это, вероятно, раненые.
Арманда наклонилась вперед.
— Да, это раненые. Их стало гораздо больше!
Сабина наклонилась вперед, чтобы посмотреть.
— Это ужасно!
— Что же случилось? — продолжала Арманда. — Я вижу: бегут… люди… солдаты…
Крики слышались со стороны Шельды.
— Боже мой! Что это? — спрашивала Сабина.
— Мост полон людей, — продолжала Арманда, — сюда бегут солдаты… некоторые падают в воду…
— Ах! Они бегут, а офицеры пытаются их остановить…
Обе женщины переглянулись с выражением ужаса.
Крики усиливались, смешиваясь с постоянным громом пушек и выстрелами.
— Боже мой! Это похоже на поражение! — сказала Арманда.
— На поражение! — повторила Сабина, и сердце ее сжалось. — Да… как будто эти солдаты бегут.
Сабина сложила руки.
— Боже мой! Что с нами будет?
Раненых опять пронесли под окнами.
— У нас кончился материал для перевязок! — кричали солдаты. — У вас остался?
— Мы весь отдали.
— А белье?
— У нас больше нет, мы оставили только самое необходимое.
— Давайте, давайте все.
— И нам дайте белья! — послышался голос.
Арманда вынула белье из ящика и подошла к окну, чтобы бросить на улицу. Солдаты несли носилки с несчастными, на которых страшно было смотреть. Запах крови доносился до обеих женщин.
Арманда, наклонившись, чтобы сбросить связку белья, заметила на другой стороне улицы человека в одежде сержанта французской гвардии, который делал ей выразительные знаки. Арманда вздрогнула: она узнала Тюлипа. Он сделал знак, ясно показывающий, что он просит ее выйти. С того места, где находилась Сабина, сержанта видно не было. Арманда побледнела. Она подумала, что Ролан убит и Тюлип пришел уведомить ее об этом. Женщина обернулась к Сабине.