Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
Англичане трижды атаковали Фонтенуа, но их атаки трижды были отбиты с большим уроном. Потери с обеих сторон были велики. Но урон французской армии был меньше урона союзников.
Отброшенные несколько раз голландцы отступили и не принимали более участия в сражении. Англичане решили действовать одни, но, истощенные тремя последовательными атаками, также перестали наступать, очевидно желая сделать передышку.
Пушки продолжали греметь, но не так ожесточенно, как в начале боя.
До сих пор французская армия уверенно пробивала дорогу к победе, и радость солдат возрастала все больше и больше. Крики: «Да здравствует король!» — раздавались со всех сторон, особенно в лесу Барри, где французы трижды отбили самую жестокую атаку. Тут сражался отборный корпус, составленный из приближенных короля.
— Право, господа, — говорил, смеясь, герцог де Вирой, — сегодня так жарко, что приятно находиться под такой густой тенью.
— А на траве еще лучше! — прибавил де Клиссон, командир полка д'Артуа.
— Да, совсем недурно! — прибавил де Куртен, указывая на трупы, валявшиеся на земле. — Вот доказательство!
— Я надеюсь, — заметил маркиз д'Обтер, — что, доказав господам англичанам невозможность охотиться в этом лесу без нашего позволения, и притом три раза, мы убедим их оставить нас в покое.
— Мне кажется, что они не слишком беспокоят нас и теперь.
— Это правда, Круасси, и твоим солдатам остается только сложить руки.
— Если бы принесли позавтракать, то можно было бы освежиться хоть немножко, — сказал Бирон.
— Да, но здесь нет ничего.
Все переглянулись, покачав головами с печальным выражением.
— Мне хочется пить, — сказал полковник лейб-гвардейцев.
— Можно найти средство, полковник, — сказал чей-то голос.
Бирон обернулся и увидел сержанта, который, приложив руку к шляпе, в почтительной позе стоял перед своим начальством.
— А, сержант Тюлип! — сказал герцог улыбаясь.
— Я, господин полковник.
— Это счастье при таком граде пуль! Что ты хочешь мне сказать?
— У Нанон есть еще вино, и если вы желаете пить…
— У моей маркитантки?
— Да, господин полковник! Сержант собирался пойти за ней.
— Нет, — сказал полковник, — пусть она сохранит это вино для раненых. Славная девушка эта Нанон, — прибавил полковник, обернувшись к своим товарищам, — она поит раненых под неприятельским огнем.
— Господа, — сказал Клиссон, — что происходит с англичанами?
Действительно, вся часть леса, трижды подвергавшаяся атаке англичан, была ими оставлена. С утра крайнее левое крыло отбивало стремительные атаки англичан. Герцог Кумберлендский понимал, что своим успехом французская армия обязана редутам Фонтенуа и лесу Барри. Во время последней атаки защита была столь самоотверженной, что англичане были вынуждены отступить. Несмотря на это, французы их не преследовали. Приказ маршала Саксонского предписывал оставаться в лесу во что бы то ни стало. Важность леса в стратегическом отношении сознавалась, очевидно, как маршалом Саксонским, так и герцогом Кумберлендским. Однако уже более четверти часа англичане не делали никакой попытки овладеть лесом.
Вдали показался мчавшийся во весь опор адъютант маршала маркиз де Мез.
Адъютант остановил лошадь, все его окружили.
— Господа, — сказал маркиз, — голландцы соединяются с англичанами, они прекратили атаку Антуани и скапливаются между Фонтенуа и входом в лес Барри. Я привез вам приказ маршала держаться на этой позиции до последней возможности.
— Будем держаться! — ответили все в один голос.
— Тогда победа наша!
— Умрем, не тронувшись с места! — сказал Клиссон. — Да здравствует король!
— Да здравствует король! — повторил де Мез, пуская коня в галоп, и исчез в облаке пыли.
— Будем ждать неприятеля, — сказал герцог де Бирон. Полковники позвали своих офицеров и отдали им приказания, которые те поспешили исполнить.
Было одиннадцать. Уже шесть часов длилось сражение. На равнине не умолкали пушки. Трупы устилали землю со всех сторон, госпитали были уже полны, а день еще не кончился.
— Нет сомнений, — сказал Клиссон улыбаясь, — я согласен с мнением Бирона.
— О чем вы?
— Если англичане еще промедлят, я успею хорошо позавтракать — просто умираю с голоду.
— А уж если умирать, так лучше от пули, чем от голода.
— Конечно!
— Но у нас ведь нет ничего, — сказал Куртен.
— Ах! — заметил Бирон. — Если граф де Сен-Жермен сдержит слово, то мы позавтракаем сегодня.
— Как, — спросил Таванн, — граф де Сен-Жермен собирался угостить нас сегодня завтраком?
— Не вас, а меня.
— С какой стати?
— Я выиграл завтрак в лото для себя и для гостей, которых я приглашу. Этим завтраком он должен был угостить меня ровно через месяц, день в день, час в час, где бы я ни находился.
— Ну, так что же?
— Ты не понимаешь. Я выиграл завтрак 11 апреля в одиннадцать часов утра. А сегодня 11 мая, одиннадцать часов утра, значит, завтрак должен быть мне подан здесь.
— Он здесь, — раздался голос.
Все обернулись к тому месту, откуда он прозвучал. Ветви кустов раздвинулись, и показался человек в богатом наряде. Он любезно поклонился.
— Вы! — с изумлением вскричал Бирон.
— Любезный герцог, — ответил человек, приближаясь, — сейчас без пяти минут одиннадцать. Убедитесь, что я не опоздал.
Наступила минута изумления. Все переглядывались, словно вдруг забыли о сражении и об оглушительных пушечных выстрелах.
— Вы здесь! Вы здесь! — повторял Бирон, пораженный.
— Я — здесь! — ответил пришедший, державшийся так непринужденно, как будто он находился в светской гостиной. — Что же вы находите в этом удивительного? Ведь сегодня 11 мая.
— А завтрак? — спросил Бирон.
— В одиннадцать часов вы сядете за стол.
— Где же?
— Здесь.
— Черт побери! Граф, если это действительно так, я объявляю вас самым необыкновенным человеком, которого когда-либо можно встретить.