Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
Сабина провела рукой по лбу.
— Я никогда не забуду, — продолжала она, — этой отвратительной женщины.
— Круглое лицо, красные щеки, глаза серые и беспокойные, большой рот и короткий нос, — вдруг продолжил Жильбер. — Высока ростом, лет сорока, платье яркой расцветки. Так, Сабина?
— Боже мой! Разве вы ее тоже видели?
— Продолжайте, продолжайте! Что вы сделали, когда эта женщина ушла?
— Я хотела убежать, — продолжала Сабина, — но двери были заперты снаружи. Я слышала веселое пение и музыку. Я
Сабина остановилась.
— Что было потом? — спросил Жильбер.
Сабина молчала. Опустив голову на руки, она оставалась неподвижна.
— Когда вы открыли окно, что вы сделали? — спросила Кинон.
— Говори же, сестра, — попросил Ролан.
— Сабина! Не скрывай от нас ничего, — прибавила Нисетта.
— Что же было потом? — спросил Жильбер хриплым от волнения голосом.
Сабина подняла голову.
— Не знаю, — прошептала она. — Это последнее, что я помню.
— Неужели?
— Да, что произошло потом — я не знаю… Мысленно возвращаясь к своим воспоминаниям, я чувствую сильный холод… потом вижу снежный вихрь… И… и…
Сабина остановилась и поднесла руку к своей ране. Слушатели переглядывались с выражением сильного беспокойства. Кинон, указав взглядом на Сабину, сделала знак, чтобы той дали отдохнуть. Глубокая тишина воцарилась в комнате. Сабина тихо приподняла голову.
— Вспомните! — настаивал Жильбер.
— Нет! — сказала девушка. — Не могу…
— Вы не знаете, что случилось в той маленькой комнате после того, как вы открыли окно? Может, кто-нибудь вошел туда?
— Не знаю…
— Вы выпрыгнули из окна?
— Кажется… Нет… Не могу сказать.
— Однако вы чувствовали, как падал снег?
— Да… Мне кажется… что я видела большие белые хлопья, они меня ослепляли…
— Это было в саду или на улице? Постарайтесь вспомнить…
— Ничего не помню…
— Ничего? Вы уверены?
— Ничего, кроме острой боли в груди…
— Вы не видали, кто вас ранил? Может быть, заметили какую-то фигуру, тень?
— Я ничего не видела…
В комнате снова стало тихо. Непроницаемая тайна, окутавшая это роковое событие, оставалась нераскрытой.
Даже и Ролан смотрели на Жильбера. Тот не спускал глаз с Сабины. Потом он встал, подошел к кровати, взял ладони девушки и нежно сжал их в своих руках.
— Сабина, — сказал он тихим, нежным голосом, — вы боитесь нас огорчить, или страх разбудить мучительное воспоминание мешает вам говорить?
— О нет! — сказала Сабина.
— Так вы помните, кем, где и как были ранены?
— Я почувствовала только холодное железо… и больше ничего! Между той минутой, когда я открыла окно в маленькой комнате, и той, когда я здесь очнулась, я абсолютно ничего не помню.
— Она говорит правду, — сказала Кинон убежденно.
— Конечно, — подтвердил Жильбер.
В эту минуту пробило девять часов на церковных часах. При последнем ударе где-то вдали послышалось пение петуха. Жильбер держал руки Сабины.
— Сабина, — сказал он взволнованно, — для того чтобы рассеять сомнение, раздирающее мое сердце, поклянитесь памятью вашей праведной матери, что вы не знаете, кто ранил вас.
Сабина тихо сжала руку Жильберу.
— Мать моя на небе да услышит меня, — сказала она. — Я клянусь перед ней, что не знаю, кто хотел меня убить.
— Поклянитесь еще, что вы никогда не предполагали, что вам угрожает кто-нибудь и что вы не ожидали опасности.
— Клянусь! Клянусь памятью матери, что я не знала и не знаю ничего, что могло бы иметь какое-нибудь отношение к событиям прошлой ночи.
— Прекрасно, — кивнул Жильбер. Склонившись, он поцеловал руку молодой девушки, потом, медленно поднявшись, сказал:
— До свидания.
— Ты уходишь? — спросила встревоженная Нисетта.
— Я должен идти в мастерскую, милое дитя, — отвечал Жильбер.
— Я с тобой, — сказал Ролан.
— Нет, останься здесь. Завтра утром я приду за Нисеттой и узнаю о самочувствии Сабины.
Жильбер поклонился собравшимся, вышел из комнаты и поспешно спустился с лестницы.
XVIII
Карета
Из салона придворного парикмахера Жильбер направился на улицу Эшель, выходившую к площади Карусели. Улицы были пусты, небо затянуто тучами, мороз не так уж силен. Все говорило о близкой оттепели. Снег, растаявший с утра, превратил улицы в болото.
На углу улицы Эшель стояла щегольская карета, без герба, запряженная прекрасной парой. Кучер был не в ливрее. В подобных каретах знатные люди обычно ездили, когда хотели сохранить инкогнито.
Жильбер, закутавшись в плащ, подошел к этой карете. Дверца открылась. Жильбер вскочил в карету, хотя подножки не были опущены; дверца тотчас затворилась. Кучер подобрал вожжи, переднее стекло опустилось.
— К Красному кресту! — донеслось из кареты.
Стекло опять поднялось, карета покатилась, увлекаемая быстрой рысью двух прекрасных лошадей. Жильбер занял заднюю скамейку, на передней сидел другой человек. В карете не было фонарей, так что невозможно было разглядеть спутника Жильбера, одетого в черное с головы до ног.
— Все выполнено? — спросил Жильбер, когда карета пересекала площадь Карусели.
— Точно так.
— Ничего не упустили?
— Ничего.
— Вы следовали моим указаниям?
— Строго.
— Прекрасно. Как вел себя Б?
— Он не выходил целый день.
— Король охотится в лесу Сенар?
— Да.
— Итак, все идет…
— Чудесно!
Жильбер сделал рукой знак, показывая, что доволен, потом, наклонившись к своему спутнику, сказал:
— Любезный В, я буду просить вас оказать мне услугу.