Рыцарь
Шрифт:
Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он говорит серьёзно.
От его угрозы во мне всколыхнулся страх. Я вцепилась в его волосы, пытаясь осознать выражение его лица. В его глазах стояло какое-то душераздирающее неверие, а также столь интенсивная боль, что я не могла отвернуться. Покачав головой, он усилием воли заставил себя понизить голос.
— Элли. Если ты меня не хочешь, скажи, — он покачал головой. — Но я никогда тебя не прощу. Бл*дь, я никогда тебя не прощу, если ты сейчас так со мной поступишь.
Боль
Сглотнув, я покачала головой и прочистила горло.
— Я просто хотела, чтобы ты убрал шип, — сказала я ему. — Ты можешь сделать это сам?
Воцарилось молчание.
Чувство вины, затем боль исказили черты его лица. Я увидела там понимание и уже другое неверие, когда он осознал, что означают мои слова. Затем он сосредоточился, направив всю свою спешку на одну задачу. Его лицо ожесточилось, и он закрыл глаза, стараясь проследить за направлением моего света, давлением моих пальцев.
Когда я попыталась помочь ему, он сопротивлялся. В итоге я сдалась и попыталась следовать его путём. Я всё ещё едва осознавала, где нахожусь, что делаю с ним. Я осознала, что мы наполовину запутались в его простынях, чтобы мы оба обнажены, что всё его тело горячее, а руки дрожат, удерживая на себе его вес.
Посмотрев на него, я вообще не могла думать. Когда он, похоже, так и не сумел справиться со своим телом, я закусила губу, подавляя желание врезать ему.
— Чёрт подери, — я стиснула его волосы пальцами, достаточно сильно, чтобы причинить ему боль. — Убери шип. Пожалуйста, малыш. Прошу.
Я чувствовала, как он борется с собственным светом, остро реагируя на мои слова.
— Я не могу… боги.
— Тогда позволь мне сделать это, — я ослабила свою хватку на нём, посмотрела ему в лицо. — Ты должен довериться мне и расслабиться, иначе я ничего не смогу сделать.
Я увидела, как он кивнул, увидела страх в этой капитуляции, и его свет начал выскальзывать из его хватки. Он опустил голову, сильнее сдаваясь в моё распоряжение, и я заметила, как черты его лица исказились болью. Это усилило мою спешку, и я уже давила на него, пытаясь заставить его тело подчиниться теперь, когда он так открылся для моего света.
Казалось, мы замерли так на целую вечность, но я, наконец, увидела, как жёсткий кончик начинает медленно удаляться. Он исчез в его плоти, не ослабив эрекции. Если уж на то пошло, она как будто сильнее запульсировала под моими пальцами.
Он не стал ждать.
Как только шип скрылся, он руками удержал меня под собой. Он двинулся с места прежде, чем мой мозг успел осознать его действия.
… затем он оказался во мне.
И он не деликатничал с этим.
Он вошёл в меня так грубо, что мой разум опустел. Боль меня не беспокоила… ощущалось это так хорошо, что я вовсе утратила понимание, где нахожусь. Мне пришлось приложить усилия, чтобы не сделать ему больно просто для того, чтобы справиться с интенсивностью ощущений. Он сам издал сиплый крик.
Я не могла отвести от него взгляда, когда меня опять накрыло осознанием, что мы делаем, насколько иначе он ощущался. Я видела, как он закрыл глаза, почувствовала, как он вспотел и вошёл ещё глубже. Но его вторая попытка быть осторожным не продержалась долго после того, как он вошёл в меня. Его спина и плечи напряглись, весь его свет полыхнул. Затем он, казалось, просто полностью утратил контроль, входя в меня мощно, неспешно, но двигаясь жёстче и глубже с каждым толчком.
После того, что он сказал ранее, я не могла решить, стоит ли мне сдерживать его, или…
— Нет, — грубо сказал он. — Нет. Пожалуйста. Прошу… Я о тебе позабочусь.
Я кивнула, всё ещё стараясь контролировать свой свет, подавляя желание наорать на него, поскольку он удерживал моё запястье, и я могла разве что кричать. Сдерживая меня, он полностью отдался движению.
Его глаза светились.
Моя боль резко усилилась, когда он схватил меня за волосы, вынуждая посмотреть на него. Я чувствовала, как он пытается остановиться, хотя бы замедлиться, расслабить свой свет и тело, но он опять стонал и входил всё глубже, как будто не в силах сдержаться. Я чувствовала, как он старается поговорить со мной, проникнуть глубже в меня, но и это ему не удавалось.
Он не мог кончить. Он даже не мог достаточно успокоиться, чтобы полностью удлиниться.
Я попыталась взять свой свет под контроль и помочь ему, но и это у меня не получалось. Обхватив свободной рукой его талию, я впилась пальцами в его спину, удерживая его внутри и слабо вскрикивая, когда он не замедлился.
Тут по мне ударило кое-что другое, своеобразный ужас, когда я вспомнила…
— Нет, — он опустил губы к моему рту, и его голос напоминал нечто среднее между бормотанием и рычанием. — Я не чувствую их, Элли. Я не чувствую никого, кроме тебя.
Боль окутала мой свет. Опять-таки я не могла сказать, моя это боль или его.
Мои ногти впились в его спину. Наверное, я делала ему больно, но не могла себя остановить. Он прав. Я не чувствовала их. Я не чувствовала ничего из своего времени с Лао Ху. Ни кого-то из клиентов. Ни Улая. Ни Дитрини…
— Перестань, — он закрыл глаза, стискивая зубы. — Элли, gaos. Не надо. Не думай об этом. Пожалуйста, не думай об этом, детка…
Я кивнула, подавляя прилив эмоций, от которых мой разум опустел, и мне стало сложно видеть его. От слез всё размылось, и я ослепла ещё сильнее.
— Ревик… — я выдавила его имя, хотя в груди всё сжалось. — Я так сильно по тебе скучала. Это едва не убило меня — настолько сильно я по тебе скучала. Я ненавидела это. Всё это разбивало мне сердце. Я никогда не переставала хотеть, чтобы это был ты…
Его боль полыхнула, разгораясь ещё жарче, и вскоре я не могла чувствовать больше ничего.
Затем он притягивал меня, пытаясь заставить открыться сильнее. Он чувственно тянул, ударял по мне пульсацией своего света, пытаясь обойти меня — лишь бы я подпустила его ближе. Его свет сделался отчаянным, притягивал моё сердце, структуры, которые я едва чувствовала.