Рыцари без страха, но не без упрека
Шрифт:
Робот ВЛАДАНВАС по замыслу изобретателей должен был в конечном счёте заняться обучением и просвещением самих изобретателей, чтобы они как можно скорее переплюнули в учёбе и во всём остальном Катамаранова со Шмелёвой. Такую программу хотел вложить в робота Влад. Андрюшка и Вася долго сопротивлялись, не хотели принимать: с них достаточно и трояков! Но Влад, как всегда, быстро сломил их сопротивление: вот покажем всем, что можем отличниками стать, и примемся за старое.
Однако создание робота оказалось не таким уж простым делом, как думал сначала Влад. Робот ВЛАДАНВАС требовал от своих конструкторов не только знаний, почерпнутых Владом
На создание робота ушёл один телевизор (Влада), один радиоприёмник (Андрюшкин) и один магнитофон (Васин). Когда все эти вышеперечисленные предметы были этими вышеупомянутыми людьми приведены в полную негодность и родители уже примирились с тяжёлыми потерями, изобретатели приступили к работе. Теперь все разговоры только и крутились вокруг робота: вот когда он дёрнется, встанет и заговорит, а потом научит их всему, всем наукам, тогда Катамаранов со Шмелёвой у них запляшут. Так и начнут подпрыгивать до самого потолка. От досады начнут подпрыгивать и локти ещё себе кусать. Вот тогда с ними и будет навсегда покончено. Чинно и благородно будет покончено с ними навеки. Так что поскорей создавайся, ВЛАДАНВАС!
Как ни грустно в этом признаваться, однако робот ВЛАДАНВАС не только никогда никого ничему не научил, но ни разу даже не заговорил. А вот дёрнуться он дёрнулся. Однажды он вспыхнул синим красивым пламенем и дёрнулся. Остались от него рожки да ножки, то есть груда обгоревшего металла.
– Вот что, милый, – сказала Владу его мама, – хватит с нас твоих дурацких фокусов! Чтобы ни одна посторонняя душа больше не переступала порога нашей квартиры. Устроил дома проходной двор. Чуть не дожили до пожарной команды. Стыд-позор!
Мама повесила на дверях квартиры табличку: «Посторонним вход и выход воспрещён». Для Влада это было самое страшное наказание – остаться в одиночестве. Он страдал, мучился, а потом взял и поменял в словах буквы, получилось: «Посторонним вдох и выдох воспрещён». Эта надпись его рассмешила, и он утешился в своей невозвратной потере так и не родившегося робота ВЛАДАНВАСА.
Бывшие рыцари Коретты и Сабаккио тяжело переживали несчастье Влада, Андрюшки и Васи. Ради такого дела каждый рыцарь готов был принести в жертву собственный телевизор или приёмник с магнитофоном, а Геошка – тот вообще ничего не пожалел. Оказалось, что у него дома есть ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ТЕЛЕВИЗОР, ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ И НОВЫЙ ПРИЕМНИК И НОВЫЙ-ПРЕНОВЫЙ МАГНИТОФОН.
– Как раз всё, что нужно для робота ВЛАДАНВАСАГЕ. У меня и дома-то сегодня никого. Айда ко мне!
И полчища рыцарей – к ним присоединились также и Псы-рыцари, объединившиеся с ними вместе по случаю безвременной кончины робота ВЛАДАНВАСА, – отправились к Геошке. По дороге Геошка со знанием дела наметил дальнейшие маршруты:
– От меня к Панте, от Панти к Боре, от Бори к Алику и так ко всем. Тогда мы скун… тогда мы скин… сконструируем такого гигантского робота и назовём его ВЛАДАН-ВАС-ГЕ-ПА-БОР-АЛ и дальше.
Идея Геошки встретила всеобщую поддержку. Все хотели стать изобретателями. Но им не дали. Сначала им не дали Геошкины родители. Они, к счастью для себя, оказались в тот момент дома и спасли свою квартиру от величайших бедствий. Увидев такую ораву непрошеных гостей, Геошкина мать захлопнула двери у этой оравы перед самым носом, но Геошку всё-таки успела втащить домой.
Геошка бился по одну сторону дверей, рыцари в недоумении стояли молча по другую. Такого поворота событий они никак не ожидали. Первым пришёл в себя Пантя.
– Теперь ко мне, – сказал он коротко. – Будем тогда пока создавать робота ВЛАДАНВАСА без ГЕ.
Но и у Пантиных дверей повторилась точно такая же история, как у дверей Геошки. Похоже было на то, что родители Панти были кем-то заранее предупреждены о надвигающемся стихийном бедствии.
Но ни исчезновение Геошки, ни Пантино исчезновение в дверях собственного дома не смогло поколебать решимости рыцарей стать изобретателями. Было предложено новое название робота – ВЛАДАНВАС-БОР.
Однако и ВЛАДАНВАС-БОРУ не суждено было родиться. Борю постигла та же участь, что и его товарищей. Постепенно толпа рыцарей стала редеть и скоро стала такая редкая, что остались в ней только Влад, Андрюшка и Вася. Вид у всех троих был растерянный. А растерянный их вид объяснялся тем, что почти у каждой двери они слышали почти одно и то же:
– Дружба?! Какая может быть дружба у этих – это же и есть те самые? – с малышами? Никакой тут дружбы быть не может. Не выдумывайте! А вы, мальчики, ступайте, ступайте. У вас свои интересы. У первоклассников – свои.
Но самое обидное, что дружба тогда была. Была на самом деле тогда такая замечательная у них дружба, в которую и поверить-то трудно. И взрослые в неё не поверили. Поверить всегда труднее, чем не поверить. Даже Клавдия Львовна и та всё-таки в неё до конца не поверила, впоследствии объясняя эту свою ошибку начинавшейся тогда у неё слепотой.
Если бы хоть кто-нибудь поверил в эту дружбу, то… но об этом говорить ещё рано.
КОРОЛЬ УПРЯМЦЕВ, ИЛИ «СМЕРТЬ ВЕЩАМ»
– Я не из вашего класса. Да не буду я вам ничего рассказывать! Какое-такое Сабаккио? Вас оно не касается. Я с Васей его придумал. Мы с ним собак любим. Вот поэтому и Сабаккио. Нам интересно было, а вам-то что за дело до этого? И чего я вам всё говорю? Ничего объяснять не стану. Никто не заставит. Все и без меня знают, что я упрямый. Я самый упрямый на свете. Я – король упрямцев. Так меня мой отец называет. Вот! А я не король… я никто.
Хотя и никто, но учусь хорошо. А то упрямый, да ещё учился бы плохо, – наплакались бы они у меня, мои родители. Они и так со мной намучались. Я в школе тогда ещё не учился: мне шесть лет было, и я дохликом рос. Я не то что Лаврушка… ваш Лаврушенко Колька. Пусть он уши заткнёт. Я при нём не рассказываю. Ишь чего захотел, подслушивать про меня?
Раз он уши заткнул, назло ему буду рассказывать. Ты уши-то не открывай! Ну, значит, болел я часто. Начну болеть – и мама со мной сидит целых три дня рядом, это я любил. Ну, посидит, а потом – её на работу, а меня – нет. Доболевываю в одиночку. Сижу закрытый дома со всех сторон. Никуда не выйти, не высунуться. Зато всё время звонит телефон: то отец, то мама. Спрашивают, как себя чувствую и всё ли в порядке. Отвечаю всегда: чувствую нормально и всё, конечно, в порядке. Я же не Лаврушка ваш, врать не буду. Всегда правду говорю и хочу, чтобы все её говорили. Слышишь, Лаврушка, это тебя в первую очередь касается! Где твоя правда? Скажи! А я скажу: меня мой отец, кроме короля упрямцев, ещё «смерть вещам» называл.