Рыцари былого и грядущего. Том I
Шрифт:
— Вот тут-то и парадокс. Вполне понятно, что социализм и экономически неэффективен, и духовно отвратителен. Какому нормальному человеку может нравится система, основанная на государственном атеизме? А ведь американцы отрицают социализм и коммунистическую идеологию. Простейшее умозаключение приводит к выводу, что американцы — наши друзья или уж во всяком случае — единомышленники. Но другие факты говорят о том, что американцы были и будут нашими врагами. Здесь, в Эфиопии, в наших парней стреляют из американского оружия, и не в социализм они стреляют, а в Россию, потому что социализма-то никакого в Эфиопии как раз и нет, а боятся они распространения влияния России в мире. Всё это я прекрасно понимаю, но отсюда как раз и следует, что я не понимаю вообще ничего. Что получается: наши главные враги помогают нам избавится от порочной системы и построить вменяемую экономику?
— Поясню, в чём твоя логическая ошибка. Ты думаешь, что кроме социализма в мире есть только одна экономическая модель — рыночная. А это не так. А рамках рыночной экономики может существовать несколько экономических моделей. Американцы навязывают русским самый тупой, скотский и разрушительный для России вариант рынка. Ты думаешь, что мыслящие русские и американцы — в равной степени враги социализма? Но их и вас он не устраивает по разным причинам. Вас — потому что губит вашу страну, их — потому что делает вашу страну закрытой для их влияния. Штаты хотят, чтобы Россию убил не социализм, а либерализм. Им это выгодно. Представь, что тебя хотят ограбить два бандита, а они между собой конкуренты. И вот один из бандитов убивает другого. Ты будешь считать себя спасённым? Но ты тут же будешь ограблен.
— И что такое либерализм, который для России губительнее социализма?
— А это и есть твои рыночные представления. Экономика — сумма частных инициатив, за каждой из которых стоит стремление к личной выгоде. Каждый работает только сам на себя. Выживает сильнейший. Это самая варварская модель из всех возможных. Причём, нравственная омерзительность этой модели намного превосходит омерзительность социализма.
— Ну так уж и превосходит.
— Ты видел у себя на родине людей, не способных думать ни о чём, кроме денег?
— Приходилось, — Сиверцев усмехнулся.
— И как по-твоему — это лучшие люди Отечества?
— Уроды, — буркнул Андрей.
— Так вот, если в России победит либеральная модель рыночной экономики, эти уроды станут хозяевами жизни. Их убогие, примитивные стремления на государственном уровне будут объявлены самыми правильными. А ведь их единственное стремление — иметь как можно больше жизненных благ и удовольствий. Широкие массы легко и без напряжения подхватят эти нехитрые установки, потому что животные инстинкты в человеке развивать не надо, достаточно дать им волю. И вы получите царство экономических животных. Ты говорил про дурака-комсорга, который предлагал работать «за идею». А тебе не кажется, что он всё же имеет некоторое нравственное превосходство перед тупым быдлом, единственная идея которого выражена в слове «жрать»? Парень, должно быть, искренне верил в коммунизм.
— Но ведь он потому только верил в эту глупость, что был умственно неразвит.
— Безусловно. А вы были умными и не верили ни во что. Он честно трудился, а вы бездельничали. Вы превосходили его интеллектуально, а он вас — нравственно.
— Сэр Эдвард, вы случайно не социалист?
— Я тамплиер. Я тружусь во славу Христову. И никогда бы я не стал так надрываться ради личной выгоды. Вам, мистер Сиверцев, надо усвоить одну непреложную аксиому, которая лежит в основе экономической системы Ордена Христа и Храма: за идею человек способен работать гораздо лучше, чем за деньги. История нашего Ордена это доказывает. Но есть и другие примеры. Я знаю, как трудились ваши женщины, дети и старики в тылу в годы Второй мировой. За свою идею они готовы были умереть у станка, продолжая работать без зарплаты и почти без еды, не смотря на крайнее истощение сил. Человек, работающий даже за очень большие деньги, на трудовой героизм не способен, потому что это противоречит его главной жизненной установке — мой личный уровень потребления — мерило всех вещей. Если он трудится, чтобы заработать на удовольствия, смерть у станка никак не вписывается в эту схему.
— Но вам не кажется, что советских героев тыла, кроме веры в коммунизм и в Сталина, подстёгивал ещё страх перед карающей десницей НКВД?
— Совершенно верно. Коммунистическая идея была ложной и вдохновлять она могла далеко не всех, а потому недостаток «советский веры» восполняли страхом. И всё-таки в основе лежала вера в то, что советское государство — лучшее в мире, и надо потрудиться на благо этого государства бескорыстно, во имя светлого будущего. Но если даже работа за ложную идею приносила такой эффект, то работа во имя Истины становилась сверхэффективной. Это и есть экономический секрет тамплиеров.
В голове Андрея всё понемногу начинало вставать на места:
— Я понял в чём была наша логическая ошибка. Мы видели, что за идею работают плохо и решили, что надо работать за деньги. А надо было изменить ложную идею на истинную, но, ни в коем случае, не выдвигать деньги на роль главного движителя прогресса.
— Вы не безнадёжны, мистер Сиверцев. Тамплиеры, так же, как и советские люди всегда трудились «ради светлого будущего», только понимали его иначе. Наше светлое будущее — Царствие Небесное. Оно, в отличие от коммунизма, существует. И для многих тысяч тамплиеров, верно послуживших Христу, Царствие Небесное давно уже стало реальностью.
— Вот мне и не понятно. Царствие Небесное достижимо для любого доброго христианина и для этого вовсе не обязательно приносить такие жертвы, какие приносили тамплиеры. Не обязательно было отказываться от честной прибыли в личном кармане. Тамплиеры всегда работали в условиях рыночной экономики, когда вокруг них множество добрых христиан обогащались, а они работали ещё лучше тех христиан, но при этом на отрез отказывались от повышения собственного жизненного уровня. В чём тогда «тамплиерская идея»?
Лоуренс выдержал многозначительную паузу, потом повернулся к Андрею и всепроникающий взгляд его голубых глаз опять наполнил душу Сиверцева жидким азотом. Британец официально и вальяжно изрёк:
— Мистер Сиверцев, я уполномочен сообщить вам, что вы получили окончательный отказ во вступлении в Орден. Вы никогда не станете тамплиером. Сегодня вы отбудете из Гондера в Секретум Темпли. Секретум вам надлежит покинуть в течение 48 часов, после чего вы должны навсегда забыть о существовании Ордена Христа и Храма.
Душу Сиверцева мгновенно заполнило состояние кромешного кошмара. Он едва смог выдавить из себя несколько слов:
— Почему? Что случилось?
— Мы никогда и никому не объясняем причин.
— А мне казалось, что у меня всё идёт нормально, — губы Сиверцева задрожали, глаза заволокло дымкой, он отвернулся от Лоуренса.
Тогда британский рыцарь заботливым, почти отцовским жестом повернул Андрея к себе, положил руки ему на плечи и с открытой доброй улыбкой сказал: