Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
Сам он после этого скоротечного боя чувствовал себя на удивление хорошо и даже лучше, чем до этого. Боевой стресс помог стряхнуть с души сонную одурь, которая последнее время совсем его одолела. Рана, уже перевязанная по-настоящему, почти не болела. Он подобрал у себя в доме два брошенных в него ассассинских кинжала, решил сохранить на память. Подумал о том, что неплохо бы поупражняться в метании кинжалов.
По деревне ходить не хотелось. С ним раскланивались, как со спасителем, а он не знал, как на это реагировать. Решил, что пока лучше всего будет засесть за книги. Больше всего его сейчас интересовали отношения между тамплиерами и мусульманами в Святой Земле.
Магистр Дитмар, путешествовавший по Святой Земле в начале XIII
Эта трогательная идиллия наполнила душу Андрея тихой печалью. Вот ведь как. Закончилась зима, Палестина расцветает, сердца тамплиеров и сарацин полны мирной весенней радостью. Суровый рыцарь Храма, покрытый шрамами от мусульманских сабель, дружелюбно улыбаясь вручает подарок лучшему бедуинскому наезднику. Сарацин рассыпается в витиеватых благодарностях. Они готовы обнять друг друга. Ещё вчера этот храмовник мог спокойно прикончить этого сарацина в бою, и сарацин так же не упустил бы возможности избавить землю от кафира, а завтра, может быть, так и будет — они сойдутся в смертельной схватке. Но сегодня они как братья. Казалось бы, зачем им воевать? Вот так бы и дружили. Но они не дружили бы, если бы не воевали. Это трудно понять, но это так. Их неразрывная духовная связь основана на извечном боевом противостоянии. Стоит одной из сторон сложить оружие и братьев больше не будет. Будут господа и рабы.
Отношение тамплиеров к мусульманам строилось на удивительном сочетании крайней, непримиримой жестокости и симпатии, основанной на очень глубоком уважении. Западные современники тамплиеров совершенно не могли этого понять, и не удивительно — Орден Храма по мере развития перестал быть явлением чисто западным. Орден стал душой Западного Востока. Европа, закосневшая в чувстве собственного превосходства, не могла понять палестинской души тамплиеров. Крестоносцы, недавно прибывшие из Франции, были для тамплиеров куда более чужими, чем мусульмане, с которыми храмовники каждый день сражались. Орден бесстрашно впустил в свою душу Восток, но не покорился ему, сохранив самобытность.
Это сложно. Этого не понимали. Тамплиеры постоянно подвергались нападкам за слишком мягкое обращение с мусульманами — они разрешали им занимать прежние жилища и молиться Аллаху в своих домах. Совсем уж удивительно прозвучали эти обвинения в письме Фридриха II графу Ричарду Корнуэльскому в 1245 году. «Чья бы корова мычала». Фридрих, прибыв на Святую Землю, первым делом заявил, что проделал столь длительное путешествие лишь для того, чтобы услышать призыв муэдзина с минарета. Фридрих водил дружбу с султаном и, попросту выкупив Иерусалим за деньги, казалось бы, на деле доказал свою склонность договариваться с мусульманами без войны, на основе взаимного уважения. Но не было тут никакого уважения. Просто Фридриху было в равной степени наплевать и на муэдзина с минарета, и на Гроб Господень. Этот циник с опустошенной душой был одинаково равнодушен как к христианству, так и к исламу. Он не имел ничего против чужой веры, потому что не имел своей. Тамплиеры — наоборот. Верные христианству до смерти, они уважали мусульман, так же готовых отдать жизнь за ислам. Потому Фридриха и раздражала дружба тамплиеров с мусульманами, что она покоилась на основаниях прямо противоположных его беспринципности.
Тамплиеры не только на Святой Земле, но и в Испании прославились уважением к исламу, хотя на всём полуострове у мусульман не было врагов более ожесточённых, чем тамплиеры. В 1234 году тамплиеры приняли сдачу Ширвента у мусульман и пообещали им вернуть дома и земли, если они вернутся через год и день. Вскоре между тамплиерами и мусульманами было заключено соглашение, уточняющее условия их проживания: свобода отправления культа, освобождение от военной службы, арендной платы и налогов на 2 года. Условия просто шикарные. А в 1243 году Орден кроме того распорядился о возведении крепостной стены для защиты мусульманского квартала. По этому случаю мусульмане поклялись своему сеньору — Ордену Храма соблюдать все договорённости, как подобает верным и преданным подданным.
Вот он — идеал религиозного мира с мусульманами. Сначала — военная победа, а потом предоставление мусульманам всех гражданских прав, включая право исповедовать ислам. Без войны, не получив предварительно по зубам, мусульмане всегда будут воспринимать любые мирные инициативы, как проявление слабости. Если христиане, не желая воевать, клянутся в уважении к исламу, у мусульман это не вызовет ничего кроме презрения, они поймут одно: христиане — трусы. В этом случае мусульмане будут добиваться не уважения к исламу, а покорности. Но в эпоху крестовых походов мусульмане очень даже уважали христианство.
Усама ибн Мункыз писал о франкских священниках и монахах: «Я был свидетелем сцены, преисполнившей моё сердце восторгом, но одновременно опечалившей его, ибо я не встречал у мусульман благочестивого рвения, подобного этому».
Мусульмане способны были оценить не только высокую религиозность, но и гуманизм христиан-победителей. Ибн-Джубайр в 1184 году свидетельствует о том, что крестьяне-мусульмане живут под властью христиан лучше, чем под властью мусульманских правителей.
Как видим, дикий, варварский лозунг «Крещение или смерть» был забыт и в первую очередь — благодаря тамплиерам. Для Ордена Храма Святая Земля стала родным домом, а в собственном доме кровопусканий не устраивают, хотя и чистят его, не останавливаясь ни перед чем. Тамплиеры вросли в Святую Землю не ради истребления ислама, а ради защиты христианства. И мусульмане были для них врагами лишь когда нападали, а во всех остальных случаях — соседями. И благородство тамплиеров по отношению к соседям едва ли не вошло в поговорку. У мусульман.
Ибн аль-Асир писал, что мусульмане просили у тамплиеров гарантий для выполнения соглашений: «Рыцари были благочестивыми людьми, которые засвидетельствовали свою верность данному слову». Но более всего потрясло Андрея то, что сам Саладин обратился к тамплиерам и попросил гарантий исполнения договорённостей, достигнутых с франками. Это произошло всего через 4 года после Хаттина, когда Саладин обезглавил 230 пленных тамплиеров и поклялся «избавить землю от этих исчадий ада». Да, Саладин ненавидел тамплиеров, понимая, что они являют собой главное препятствие осуществлению его глобального замысла освобождения Палестины от крестоносцев. Но стоило ему понять, что «окончательное решение христианского вопроса» отодвигается на неопределённое время, как тут же стало очевидно — ни с кем из крестоносцев, кроме тамплиеров, ни о чём толком договориться невозможно, и если он не хочет хаоса на Святой Земле — нужны гарантии тамплиеров.
Тамплиерскими гарантиями не случайно так дорожили, их слово было самой надёжной печатью, скреплявшей договора между христианами и мусульманами. Например, в 1167 году король Иерусалима Амори решил заключить союз с фатимидским халифом Каира. Этот союз был направлен против всё возрастающей мощи Нуреддина. От имени христиан в Каир отправились два посла: граф Гуго Цезарийский и тамплиер Жоффруа Фуше, командор Иерусалимского королевства. Конечно, королевское посольство легко могло обойтись и без представителя Ордена, но присутствие среди послов высокопоставленного храмовника было условием халифа. Как оказалось, халиф был прав. Вскоре политическая ситуация изменилась, и король Амори начал подготовку экспедиции, направленной против недавнего союзника — фитимидского халифа. У короля, как видим, не было друзей, у него были интересы. Не так мыслил великий магистр Ордена Храма Бертран де Бланшфор. Магистр заявил, что Орден не последует за королём, поскольку тамплиеры полагают несправедливым «вести войну против нашего договора о союзе и нашей клятвы с халифом, который был нашим другом и доверял нашему обещанию».