Рыцари Серебряного Щита
Шрифт:
— Прошу прощения, — прервал Твардовского ксёндз. — У меня нет времени слушать всякие россказни. Здесь помещается дом отдыха священнослужителей. Если у вас нет путёвки или направления…
— Мы молитвой отплатим за всё…
— Молитвой, молитвой! А у меня отчётность и смета. Идите с богом!..
— Как же так?! — не на шутку удивился Твардовский. — Так — без всего? Несолоно хлебавши, с пустым желудком?
— Не морочьте мне голову, — пожал плечами ксёндз. — Ну, идите же, идите. Здесь милостыня не подаётся. Можете получить
Затем каноник взглянул на часы, повернулся и включил радио.
В центре большого приёмника вспыхнул зелёный «волшебный глаз», и через минуту по залу понеслась бравурная джазовая мелодия.
Твардовский попятился, побледнел и воскликнул:
— Вы забыли о христианских добродетелях: голого — одеть, голодного — накормить! Колдовством занимаетесь, играющие ящики понаставили и слушаете их. Страшное проклятие низвергну я на ваши головы!
Шум скандала сразу же привлёк внимание обитателей дома отдыха, распахнулось несколько дверей, и из них с любопытством выглянули ксёндзы-отпускники.
— Что здесь происходит?
— Смотрите, какой-то чудак в старопольском одеянии и при сабле!
— Пришёл с детьми и хочет получить обед.
— Можно бы немного из наших порций…
— Радиоприёмник называет «играющим ящиком» и обвиняет нас в колдовстве…
Каноник вышел из-за письменного стола и, взяв Твардовского за локоть, повёл его к двери. Чернокнижник размахивал крестом, пробовал сопротивляться, однако ребята тянули его за полы кунтуша.
— Пошли отсюда, пошли!
И вот они снова очутились перед часовней. Андрейка сидел на ступеньках и уминал большой ломоть хлеба с мармеладом.
— Ого! Откуда это у тебя? — взвизгнула Кристя.
— Это пан мне дал, тот, что здесь сидел. И он пошёл ещё за хлебом, потому что я ему сказал, что мы очень голодные. Но он сказал, здесь вам ничего задарма не дадут. А вы получили что-нибудь?
— Нет.
— Вот видите. Ну, погодите минутку.
— Дай немного откусить.
— И мне тоже!
— А отдашь, если получишь ещё?
— Отдам.
Они кусали по очереди, пачкая носы в мармеладе, смаковали свежий ржаной хлеб. Справедливости ради дали кусочек и чародею.
Из-за угла выскочил Азор, радостный и сияющий. Он весело махал хвостом, ласкался к ребятам. Здись взглянул на него подозрительно, схватил пса за ошейник и вдруг начал ругаться:
— Ах, гром его порази! Удираем скорее отсюда, пока они ничего
— А что такое?
— Глядите! — и Здись снял белое перо, приставшее к собачьей морде. — Как пить дать, этот прохвост съел ту курицу, что клевала у ксёндза чётки. Бежим!
Они выскочили за ворота и украдкой начали пробираться к лесу.
— Стойте, братишки! — раздался голос старого ксёндза. — Погодите…
Но, не слушая его, они уже бегом пустились наутёк куда глаза глядят и через минуту нырнули в кусты.
А посередине лесной дороги остался стоять совершенно сбитый с толку старик-ксёндз, держа в обеих руках по ломтику чёрного хлеба с маслом и сыром.
— Сбежали… — прошептал он самому себе. — Жаль, Ведь я хотел им ещё сказать, что одних молитв недостаточно, чтобы быть хорошим человеком. Нужно учиться, работать, а не бродить от костёла к костёлу…
Он ещё с минуту побурчал что-то себе под нос, явно недовольный, а потом долго, но безуспешно звал курицу, которую решил угостить ломтиком хлеба. Другой ломтик он съел сам, с удовольствием ощутив во рту холодок свежего сыра, а на своей шее — тепло полуденного солнца…
— Хоп, хоп!
По сигналу Здися ребята сошлись под старым дубом.
— Хоп, хоп!
Сидя на мягкой моховой подстилке, они ждали Твардовского, однако вокруг них царила полная тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом ветра да деловитым гудением шмелей.
— Ксендз, наверно, ещё хлеба принёс, а мы взяли до удрали, — пожаловался Андрейка. — Зачем так быстро удрали?
— А ты почему удрал?
— Как вы, так и я. А вы почему?
— Да пойми ты: он, наверно, уже заметил, что курицы нет, и дал бы нам такого дёру, что ой-ёй-ёй, — пояснила Данка. — И всё из-за этого Азора.
— Самое лёгкое — всё на пса свалить, — рассердился Здись. — А где же пан Твардовский?.. Если он ещё хоть раз использует этот Клад, то не знаю, удастся ли нам живыми вернуться домой.
— Пошли домой. Не будем ждать этого пана, — Андрейка проверил, в кармане ли коробок с жучками, и поднялся первым.
Сбоку, в высоких папоротниках, вдруг кто-то застонал. Ребята вскочили на ноги.
— Бежим?
— Нет, надо поглядеть, что это, — Здись, натянув на рогатке резинку, раздвинул ногой заросли папоротников.
На коричневой подстилке из прошлогодних листьев лежал лицом вниз пан Твардовский. В кулаке у него была зажата ручка от сундучка Тройного Клада. Ребята разжали пальцы, перевернули Твардовского на спину, приподняли голову.
— Он, наверно, умер, — заплакала Кристя.
— Дышит. Надо бы воды, да только где её взять? Может, кто-нибудь из вас добежит до того дома…
— Ой, нет, Здись, лучше уж туда не ходить, — поспешно сказала Данка. — Однако у меня мелькнула одна идея. Пусть Кристя плачет не себе на платье, а на него. Может, и я ей помогу…