Рыцари Серебряного Щита
Шрифт:
— Можем мы поговорить с вожатым? — спросил я.
— Слушаю вас.
— Не видели ли вы случайно четверых ребят? Одна девочка носит очки, у другой косички, как мышиные хвостики…
— Один мальчик очень серьёзный и любит жуков, — вставил папа Андрейки, — а другой…
— Знаю, знаю, — прервал его вожатый. — Они были тут ещё минуту назад и исчезли самым таинственным образом.
— Исчезли… — как эхо, повторили мы. — А ведь это наши дети.
— Да, они исчезли самым таинственным образом. Я вам обо всём расскажу, но сейчас не теряйте время
Маленький пионер подошёл к костру, приложил к губам горн.
«Тра-та-та! Тра-та-та!» — полились быстрые, нетерпеливые звуки.
— В лагере трое останутся на вахте! А остальные идут со мной. Взять с собой фонари! — отдавал приказания вожатый.
Когда через несколько минут мы были готовы к маршу, неожиданно примчался запыхавшийся Азор, который всё это время обгрызал кости возле кухни.
— Где ребята? — строго спросил я его. — Оставил их одних, ты, противный обжора! Помоги же хоть теперь нам разыскать их.
Пёс, прося прощения, лизнул мне руку, потом опустил морду к самой земле и начал принюхиваться. Он дважды обежал поляну, приостановился на том месте, где наши дети сидели у костра, втянул ноздрями воздух и двинулся в лес. Мы — за ним.
Когда деревья со всех сторон окружили нас, при свете фонарей мы увидели сломанную ветку, а потом и глубокий след чьей-то ноги, оставшийся на росной траве.
— Хорошо ведёт. Умный пёс, — похвалил Азора вожатый. — Мы скоро их нагоним.
ГЛАВА XV,
в которой суд оглашает в Лысом Урочище приговор, третий раз всходит Луна и Рыцари Серебряного Щита принимают решение пересесть из сказки в ракету
— Мы — на месте, — сказал чёрт Гараб, снял с плеч двустволку и оперся на неё. — Это здесь.
— А ты не заблудился? — спросил Твардовский. — Ночь тёмная, пуща густая…
Один глаз у дьявола засверкал красным огнём, чёрт нетерпеливо махнул хвостом.
— Как-никак, а я ведь охотник, покровитель всех браконьеров. Велели мне вести к Лысому Урочищу — вот я и привёл.
Ребята стояли тут же, рядом, и озирались по сторонам. Они находились на вершине отвесного холма, склоны которого были покрыты сухой травой. Внизу плотным кольцом теснились сосны, похожие в темноте на выщербленную стену. На самой вершине холма когда-то росла вековая ель, но теперь она лежала на земле, поваленная бурей. Ветви её, торчащие во все стороны, замерли в полной неподвижности. Причудливо переплетённые корни, словно змеи, извивались над глубокой воронкой. У самого края воронки рос одинокий лесной цветок, известный под названием «медвежье ухо», или коровяк.
— Мы скоро вернёмся. Сядьте и подождите нас, — попросил Твардовский. — Вот здесь, вокруг цветка. Он днём спит, а ночью распускает свои лепестки.
Чернокнижник и
Ребята послушно присели на корточки вокруг «медвежьего уха». Нагретый за день солнцем песок был ещё тёплый, но в воздухе плавала прохлада. Над пущей скользил лёгкий ветерок, шалью овивая вершину Лысого Урочища.
Кристя вытянула перед собою замёрзшие руки.
— Жаль, что нет костра…
Цветы коровяка дрогнули, раскрылись шире, начали лучиться жёлтым светом. От них шло тепло и струился густой, медовый, сонный аромат.
— Греет, — шепнула Данка. — Там, в лагере, был костёр и вдруг погас. Почему это мы, вместо того чтобы спать, пошли сюда?
— Меня что-то тянуло, но только не за руку, — сказал Андрейка. — Так… будто где-то в животе…
Здись потёр рукой лоб, тряхнул головой.
— Он нам велел идти с ним… Потому что мы будто бы Рыцари Серебряного Щита и будто бы тот Клад мы нашли вместе, мы и подписали… Я уже плохо помню, что он говорил. Мне не хотелось, но я всё-таки пошёл. Что-то меня как бы подталкивало.
— Подталкивало… Тянуло… Любопытно… — ворчливо пробурчала Данка и сонно добавила: — Эти цветы так сладко пахнут… Жаль, что у нас нет уже Клада. Столько денег…
— И крестик такой красивый… — пожалела Кристя.
— Можно было бы хоть той водки взять немного с собой, — мечтательно проговорил Здись. — Я дал бы её отцу, и тогда, может, он не стал бы сердиться…
— Жалко Двойного Клада, — тяжело вздохнул Андрейка.
— Тройного…
— Пусть Тройного. Я не очень хорошо умею считать. Но всё равно жалко его. Уже нельзя будет сделать так, чтобы на обед мама давала только третье блюдо… И попадёт нам здорово.
— Может, и попадёт, но зато можно будет хоть выспаться.
— Пошумят они немного — и всё. Они нас любят…
— Яхту взяли мы без разрешения. И Азор куда-то запропастился. — Огорчённый всем этим, Здись грел руки над коровяком, медленно сгибая и вновь разгибая пальцы.
А количество цветов на «медвежьем ухе» быстро росло, раскрывались всё новые и новые бутоны, и вот уже всё растение светилось, как жёлтая люстра. На дне жёлтых чашечек-цветков колыхались на красно-фиолетовых ножках тычинки, между ними кто-то копошился, и вдруг оттуда начали выскакивать маленькие рогатые человечки. Они спускались по листьям на землю, с шелестом росли, и вскоре вокруг ребят молчаливо застыла толпа чертей.
— Снова та же самая игра, — буркнул Андрейка и громко спросил: — Прошу прощения, зачем вы сюда пришли, господа? Мы вас не звали…
— Хи-хи! Ху-ху! — загоготали черти. — Зачем? По ваши души, за вашими уважаемыми милыми душечками…
— Глупые вы, — рассердилась Данка. — Говорите на эту тему с паном Твардовским, когда он вернётся.
— Ху-ху! Хи-хи! Какая важная — поглядите-ка на неё! — снова захохотали черти.
— Тихо! — раздался грозный окрик, и бестии тут же замолкли, поджали хвосты, повели ушами.