Рыцари веры

Вудворт Франциска

Саша растерянно посмотрела на меня, а я глазами спросила, в чём дело. Прикрыв трубку рукой, прошептала:

– Встретиться хочет.

И с не очень счастливым лицом продолжила:

– Да… Да, конечно, смогу… Хорошо. До свидания.

– Что? – спросила я, когда подруга положила трубку.

– Не знаю зачем, но хочет увидеться. Поговорить, – тяжко вздохнула Сашка и с надеждой посмотрела на меня: – Поехали со мной, а? Наверняка хочет узнать подробно, что и как случилось, а у меня уже сил нет говорить об этом.

При

этом подруга смотрела так жалобно, что я сдалась:

– Ладно, горе моё. Я тебя даже отвезу, но за это ты завтра едешь на дачу без меня и даёшь мне поработать.

– Что, опять занятия? Что-то они у тебя слишком часто.

– Я взяла ещё одного ученика.

Практически и не соврала – с Кириллом мы занимаемся по отдельной программе. Ага, для взрослых! С трудом удержала серьёзное выражение лица. Неожиданная тайна от подруги просто распирала, но Саша вроде ничего не заметила, а после её слов улыбаться перехотелось.

– Это из-за телефона? Между прочим, Кристоф звонил и спрашивал, какую бы модель айфона ты себе хотела.

– Надеюсь, ты сказала, что я от него ничего не приму?

– Сказала, – вздохнула подруга, – что ты у нас принципиальная, и пусть не тратится. Как у вас с ним?

– Никак. Он звонит, но мне не до него. А у вас с Богданом? – поспешила перевести тему.

– Из-за моих только и остаётся, что перезваниваться, сама видишь. Днём он занят делами, а вечерами мне из дома не выйти. Родители считают, раз они приехали ненадолго, то я должна проводить вечера с ними. Как будто мне пять лет!

– Вот увидишь, не успеют они улететь, как ты заскучаешь без них!

На мою попытку приободрить Саша ответила кислым выражением лица, но спорить не стала.

– Мы во сколько встречаемся? Где? – Подруга ответила, а я полезла смотреть пробки, заодно набросав сообщение Кириллу, что сегодня буду поздно.

Вера Игнатьевна как всегда выглядела безукоризненно. Что-что, а чувствовались у них с Аделаидой Стефановной общие корни и порода. Мать художницы по происхождению тоже была француженкой, но жили они в Риге. Отец был известным архитектором, а вот их дочь прославилась ещё в советские времена, став популярной и заработав много побед в конкурсах. Наверное, именно тогда они с Сашиной бабушкой и подружились.

Художница никак не выдала своего удивления из-за того, что мы пришли вдвоём. Пока мы присаживались за стол, я старательно отводила взгляд от её изувеченных артритом пальцев. Обычно она носила перчатки, скрывая следы болезни, но сегодня была без них и я с сожалением отметила, что болезнь прогрессирует.

Она извинилась, что нарушила наши планы и настояла в качестве компенсации угостить нас ужином. Пока ждали заказ и ели, говорили на общие темы, обсудили недавно состоявшуюся выставку в Германии, из-за которой Вера Игнатьевна не смогла приехать на похороны и очень сожалела. Лишь потом Саша попросила

меня рассказать о случившемся, сославшись на то, что ей тяжело говорить об этом.

Конечно, я постаралась смягчить картину произошедшего, но Вера Игнатьевна не сдержала слёз и полезла в свою сумочку за платком. Ища его, она выложила на стол белые шёлковые перчатки. Если Саша не обратила на них никакого внимания, то мой взгляд прилип к ним, и я осеклась. Готова была поклясться, что кружево, украшающее перчатки, было в точности такое же, как и на шейном платке Аделаиды Стефановны! Мой обескураженный взгляд поднялся выше и встретился с внимательным взглядом художницы, устремлённым на меня.

"Она тоже владелица?!» – единственное, о чём могла думать. Во рту пересохло от волнения. Рука потянулась к бокалу с водой, и я жадно выпила.

Перчатки продолжали лежать на столе, притягивая меня как магнитом. Через силу возобновила рассказ, размышляя про себя насчёт догадки. Всё сходилось! Почему бы не предположить, что перчатки могли дать ей талант в искусстве, а оборотной стороной стал артрит. Так же, как у Аделаиды Стефановны астма. Оставалось понять к какому виду владелиц отнести Веру Игнатьевну?

Эта элегантная пожилая женщина никак не вязалась с образом Хищницы, но в моей жизни произошло столько потрясений, что доверять я не спешила. После подозрений насчёт Богдана и Кристофа, уже никому не верила. Кирилл пока изучает насчёт них информацию, не спеша делиться со мной выводами. Хотя чуть ли не ежедневно я слышу восторги насчёт установленной защиты данных, и он увлечённо занят взломом, попутно отслеживая все действия Ковальского за ноутбуком.

У Саши зазвонил телефон и она встала:

– Извините, мама.

К этому времени я уже закончила говорить, и с её уходом за столом повисло молчание. Не могла не отметить, как Вера Игнатьевна на меня внимательно смотрит и как будто на что-то решается. Интуиция не обманула.

– Кристина, в последнюю нашу встречу с Аделаидой, – художница сделала паузу, – мы говорили с ней о вас.

– Обо мне? – искренне удивилась я.

– Да. Она хотела оставить вам в подарок одну вещь… Скажите, она успела сделать это?

– У меня дневник её бабушки, – вместо этого сказала я, ни в чём не признаваясь.

– Мари?

– Мари была кузиной, – поправила я, поняв, что меня проверяют. – Её же имя напрямую не упоминается, но там рассказывается о событиях её жизни. Скажите, ваша болезнь… это из-за перчаток? Плата? Как астма у Аделаиды Стефановны?

– Ты всё знаешь? – с облегчением произнесла она. Взглянув поверх моего плеча, быстро произнесла: – Возьми мою визитку. Здесь адрес отеля и номер, где я остановилась. Нам нужно обязательно встретиться и поговорить!

Убрав со стола перчатки, она достала из сумки визитку. Я только успела спрятать прямоугольник картона, как вернулась Саша.