Рыцари веры
Шрифт:
Я подошла к графину и налила в стакан воды, протянув ей.
– Вам нужно успокоиться. Расскажите всё по порядку.
– Откуда мне знать, что вы с ним не заодно?
– Вера Игнатьевна, это я – Кристина. Мы с детства с вами знакомы. Мне Аделаида Стефановна доверилась перед смертью, – сформулировала обтекаемо, говоря спокойным тоном. – Я хочу разобраться, кто виноват в нападении на дорогого мне человека и тоже не доверяю Богдану.
– Откуда вы вообще его знаете?
– Случайно познакомились с Сашей в клубе.
Вера Игнатьевна скептически
– Расскажите, почему вы так уверены, что Богдан из Ордена?
– Ты уже знаешь об Ордене?
– Я читала дневник. Знаю о Хищницах, и о негласном клубе владелиц. Мне кажется, к первым вы отношения не имеете. Вы дружили с Аделаидой Стефановной много лет. Наверное, и прилетели сюда, чтобы поддержать Сашу и помочь советом насчёт платка, если что.
– Я была не уверена, кому именно она его отдала. Давай присядем, – пригласила она меня. Было видно, что взяла себя в руки. Мы опустились на диван.
– Ты знаешь, что за дар нужно платить?
– Да. У бабушки Аделаиды Стефановны была тоже астма, которая стала развиваться после обретения платка.
– У меня страдают руки, – подтвердила она. – Это зависимость. Умом понимаешь, что безопаснее пользоваться как можно реже, но с ними всё меняется, чувствуешь себя другим человеком. Говорят, что собрав костюм из всех вещей, обретёшь власть над миром, но и несколько предметов, надетых вместе, обладают поразительными возможностями.
Тут я с ней согласилась. Не знаю как насчёт всех вещей, но до сих пор помню ощущение всемогущества, когда в институте экспериментировала с шейным платком.
– Меня больше всего на свете влекло творчество, я посвятила всю себя ему, и мечты о призрачной власти меня не прельщали. Но несколько предметов, надетых вместе, снимают последствия от использования вещей. Меня в последние годы мучают сильные боли, я не могу не только писать без перчаток, но и в повседневной жизни обходиться без них. Думала, попрошу у тебя или Александры платок на время. Сколько мне осталось, – грустно улыбнулась она. – После своей смерти я бы завещала платок и перчатки, а также всё своё имущество. Я даже документы уже составила, осталось только вписать имя и заверить нотариально.
– Щедрое предложение.
– Я надеялась, вы не откажете. К тому же, вы молодые девчонки, вам ещё жить и детей рожать. А вещи действуют так, что у тех, кто ими долго пользуется, детей нет. Поверь, я знаю, что говорю. У Аделаиды один сын, её мать тоже была единственным ребёнком. У меня детей нет… Думала, всё успею, да что теперь, – взмахнула она рукой.
– А про Богдана вы откуда узнали?
– Случайно. Устав от города, я люблю выезжать в живописные уединённые места на природу. Пишу этюды, заряжаюсь энергией, отдыхаю от общества. Как-то сняла коттедж на берегу реки Гауя. Там очень красивые места. Из соседей поблизости была приятная молодая женщина, русская. Она тоже приехала отдохнуть. Рисует для души, на этом и сошлись. Мы сдружились, я
– Она тоже владелица?
– Бывшая. У Лили были чулки. В юности она занималась танцами, училась во Франции. Её ждала прекрасная карьера, но всё рухнуло, когда она с подругами поехала на горнолыжный курорт. Ей не повезло встретиться с Богданом Ковальским. Он вскружил ей голову, влюбил в себя, а когда обнаружил у неё чулки, заменил кружево. Девочка каталась на скейтборде, ввязалась в местные соревнования, выполняла рискованный трюк и получила серьёзную травму. О танцах пришлось забыть, долго лечилась. Потом вышла замуж, увлеклась живописью. Я видела её мужа, они хорошая пара, но детей нет.
– Почему она уверена, что виноват во всём Богдан?
– А кто ещё? Только у него была возможность, и только знающий человек понимал, как незаметно испортить вещь. Она лишь в больнице обнаружила, что на чулках другое кружево, а потом их вообще выкрали из её вещей. И несмотря на то, что Богдан клялся ей в любви, он её так и не навестил ни разу, исчезнув из её жизни навсегда.
Не сомневалась, что Богдан при желании может быть холодным и жёстким. Такой человек способен на многое. Вот и Сашей он играет, влюбив в себя.
– Я после этого стала внимательно следить за этим семейством и, скажу тебе, странностей там много. Знай я, что он крутится поблизости, никогда бы не прилетела! Теперь всё пропало – я попалась ему на глаза. Возможно, мои вещи уже сегодня обыщут, мой дом… – заволновалась Вера Игнатьевна.
Кажется, истерика выходила на новый виток.
– Мне кажется, вы преувеличиваете. Нет ничего странного, что вы приехали и выразили соболезнование.
На меня посмотрели, как на не разумное дитя. Вера Игнатьевна лишь покачала головой:
– Ты даже не представляешь, что за люди в Ордене. Они уже много веков уничтожают обладательниц вещей. Шовинисты, считающие женщин вместилищем греха! Они стояли за инквизицией и по их вине полыхали костры.
Я вспомнила свой сон с участием Богдана и Кристофа, и у меня мороз прошёл по коже. Я же тогда видела их в одежде монахов! Как сразу не сообразила, приняв тёмные балахоны за плащи.
Вера Игнатьевна неожиданно встала и с решительным видом стала что-то искать в дорожном несессере.
– Возьми! – протянула мне небольшую записную книжку.
– Что это?
– Всё, что мне удалось узнать. Я по крохам собирала информацию насчёт вещей, записывая все факты и слухи. Здесь нет имён других владелиц, это опасно, но всё равно не хочу, чтобы эта информация досталась Ордену.
– Спасибо! – от души поблагодарила её, хотя, после всех новостей, желания пользоваться платком поубавилось.
– Перчатки тоже возьми на время, и спрячь, – неожиданно произнесла она. – Меня сейчас начнут проверять и их не должны найти. Я пока уеду подлечить здоровье, а потом вернусь за ними.