Рыцари
Шрифт:
Нет, утверждая, что в рядах крестоносцев не было потерь, граф, опьяненный победой, преувеличивал. Сельджуки были умелыми, хорошо вооруженными воинами; на поле битвы осталось не меньше трех тысяч человек из крестоносного войска. И все же «христовы воины» одержали полную и безусловную победу. Возможно, султан Кылыч-Арслан проявил излишнюю самонадеянность: после битвы в лагере сельджуков нашли огромный запас веревок, заранее приготовленных для пленных рыцарей. Им нашли совсем другое применение — с помощью веревок через стены все никак не сдававшейся Никеи перебрасывали отрубленные головы воинов-сельджуков для устрашения
И все же город, обложенный со всех сторон, никак не сдавался. Оказалось, что со стороны Асканского озера Никея постоянно получала продовольствие и вооружение. Предводителям крестоносцев пришлось обращаться за помощью к византийскому императору, по распоряжению которого к озеру доставили суда и спустили их на воду. Вскоре эти корабли с воинами-византийцами на борту полностью блокировали и водные подходы к осажденному городу.
На 19 июня был назначен решительный штурм, всю ночь войско крестоносцев провело в последних приготовлениях и с рассветом пошло на приступ. Однако первые лучи солнца высветили поразительную картину: на башнях Никеи появились византийские флаги. Это означало, что гарнизон сдавался, однако не рыцарям-крестоносцам, а императору Алексею Комнину.
Первые победы крестоносцев
Хитрый, дальновидный византиец, не без основания мало доверявший всем вассальным клятвам, сумел обвести вокруг пальца и Раймунда Тулузского, и Готфрида Бульонского, и Боэмунда Тарентского. Во время осады Никеи предводитель византийского отряда, того самого, что блокировал город со стороны озера, вступил в тайные переговоры с гарнизоном. Никейцы уже мало верили в то, что султан сможет оказать им помощь, и предпочли сдаться императору Алексею, чтобы уберечь город от разгрома и разорения. Как раз в ту самую ночь, когда крестоносцы готовились к штурму, византийцы уже были в городе.
Все надежды предводителей христианского войска на богатую добычу, на выкуп за именитых сельджуков, а также за саму султаншу, остававшуюся в городе, развеялись прахом. По приказу византийского военачальника Михаила Вутумита крестоносцев впускали в город небольшими группами, под охраной стражи. Еще до этого из города была вывезена казна.
И все же искусный дипломат Алексей Комнин сумел смягчить явное недовольство своих вассалов-крестоносцев. Он щедро одарил рыцарей и их вождей сокровищами из казны султана Кылыч-Арслана, передал им все припасы, хранящиеся в Никее, коней «неверных». После этого возвращение Никеи Византийской империи казалось всем закономерным и вполне справедливым. Дары Алексея Комнина оказались столь значительными, что вассальную клятву императору принесли и все те из крестоносцев, что уклонились от этого раньше.
Воодушевленные первым успехом, тем более, что он достался недорогой ценой, защитники Святого Гроба готовились идти дальше.
«Коли нас не задержит Антиохия, — писал все тот же граф Шартрский, — то через пять недель мы будем в Иерусалиме».
Увы, пророка из графа не получилось...
От Никеи путь крестоносного войска лежал на юго-восток, по пустынному высокому плоскогорью. Местность была унылой — почти без растительности, без воды. Редко-редко встречались соленые заболоченные озера да ручейки, стекающие с горных склонов. Воду для питья в основном приходилось добывать
Легче всего было идти по ночам. Многотысячное войско крестоносцев далеко растянулось по дороге. Часто то там, то здесь на христиан нападали легкие и быстрые отряды сельджуков.
Перед лицом общего врага объединились все пребывавшие до этого в разладе эмиры. В конце июня 1097 года огромное войско «неверных» — около 250 тысяч воинов — поджидало христиан близ города Дорилей. 31 июня здесь произошла новая ожесточенная и кровавая битва.
Первый рыцарский отряд во главе с Боэмундом Тарентским вступил в долину неподалеку от города рано утром. Крестоносцы предвкушали отдых после долгого ночного перехода, многие уже снимали доспехи...
В этот момент со всех окрестных холмов на них обрушился град стрел. Потом в бой вступила кавалерия. Такова была обычная тактика «неверных» — они старались захватить противника врасплох, пуская в дело лучников, а потом довершали сражение кавалерийской атакой. Именно так безо всякого труда разбито было едва вступившее в Малую Азию крестьянское крестоносное ополчение. Однако рыцари оказались для сельджуков гораздо более грозным противником.
Хотя в первые мгновения боя сельджукам в самом деле удалось нанести рыцарям немалый урон, европейцы быстро пришли в себя. Прямо в разгар схватки они вновь облачались в доспехи, садились на коней. Сам Боэмунд Тарентский, призвав своих баронов быть «единодушными в вере христовой», проявлял чудеса храбрости.
К полудню к месту битвы подошли остальные силы крестоносцев, которых вел Раймунд Тулузский. Они с хода ринулись в сражение, и сельджуки дрогнули. К тому же их ошеломило появление еще одного рыцарского отряда, который повел в бой человек, совсем не похожий на воина — в длинной сутане, с огромным серебряным крестом на шее, вооруженный не мечом, а короткой, но увесистой палицей.
Это был епископ Адемар, которому Папа римский поручил быть духовным главой христианского войска. При виде его крестоносцы преисполнились воодушевления, а среди мусульман началась паника.
Отряды сельджуков бежали с поля боя, бросив обоз, вооружение, пленных, которых успели захватить в начале сражения, шатры султана Кылыч-Арслана и эмиров, полные драгоценностей. В результате победы крестоносцы «взяли большую добычу, золото и серебро, коней, ослов, верблюдов, овец, быков и многое другое».
Как рыцари продвигались на Восток
Предав земле павших в схватке, отдохнув несколько дней, защитники Гроба Господня двинулись дальше.
Старая караванная дорога по-прежнему шла пустынными местами. По одну ее сторону тянулись горы, с другой была выжженная степь. Казалось, единственными обитателями этих мест были шакалы, тоскливо вывшие по ночам, да змеи с ящерицами. В раскаленном воздухе невозможно было дышать, душная ночь тоже не приносила прохлады.
Очень скоро христиане начали страдать от жажды, потому что сельджуки, отступая в глубь страны, заваливали камнями колодцы. Падали от недостатка воды боевые кони, многим рыцарям приходилось брести по дороге пешком. Снаряжение и доспехи, погруженные в повозки, везли теперь волы, а то и овцы или козы.