Рыцари
Шрифт:
Дэйн невесело улыбнулся брату.
— Спасибо за доверие.
В ответ на слова Дэйна Гарет поднес к губам кубом и нахмурился, раздумывая об услышанном.
— Ну и что же нам делать? Заклинаю всеми святыми, ответь мне, — пробормотал он. — Даже если бедняжка сумеет вернуться к нам — молю Бога, чтобы ей это удалось, — она будет подвергаться здесь немалой опасности.
Дэйн так устал прошлым вечером, что лег спать не раздеваясь. Он достал из ящика рядом с кроватью свежую одежду и принялся переодеваться.
— Да, — согласился он, — многие
Гарет чуть заметно покраснел.
— Отец Крадок предан нам, более того, он мудр. Он никогда не позволит свершиться насилию. Я думаю, нам стоит рассказать ему обо всем, что мы знаем, и попросить его совета и помощи.
Рука Дэйна по привычке легла на рукоять меча.
— Никому нельзя говорить об этом, Гарет, — ответил он. — Никому.
— Но этого не избежать. Мы не сумеем справиться в одиночку, — выпалил Гарет на одном дыхании, а затем остановился, чтобы отдышаться. Продолжил он вкрадчиво, будто пытаясь успокоить пса, который собрался вцепиться ему в горло: — Нам необходимо поговорить с Элейной. Она понимает в подобных вещах больше нашего. К тому же до нее уже наверняка дошли слухи о происшедшем.
Дэйн склонил голову и потер усталые глаза.
— Неужели ты забыл, что Элейна сумасшедшая? — спросил он.
Гарет подошел и встал рядом с братом, положив тяжелую руку на его плечо.
— Может статься, это мы сумасшедшие, а она — нормальная, — ответил Гарет. — Поедем вместе в аббатство, испросим совета у леди Элейны.
— Прежде у меня есть одно дело, — сказал Дэйн. — Встретимся через час в конюшнях.
Старший брат подумал, потом кивнул и, забрав лампу, вышел из комнаты. Дэйн подошел к маленькому ящичку, где Глориана держала свои украшения, и достал из нее тонкую золотую ленточку, которую она иногда вплетала в косу. Повязав лоскуток вокруг запястья, он одернул рукав и покинул спальню.
Дэйн пошел в часовню. Согласно древнему преданию, святилище было построено на месте алтаря, у которого язычники поклонялись своим богам и богиням. Сейчас, разумеется, часовня была христианской.
Дэйн, не слишком приверженный религии, постоял на крыльце. В маленькой часовне не горели свечи. Был час молитвы, и отец Крадок в Хэдлей наверняка уже начал свою службу. Дэйн в темноте прошел по узкому проходу, задевая холодные каменные скамьи. У алтаря он встал на колени, опустил голову и принялся молиться.
Дэйн не смел молить небеса о возвращении Глорианы, хотя этого он желал больше всего на свете. Его молитва была простой: пусть ангелы охранят его жену от любого зла, где бы она сейчас ни была.
Небо хмурилось, дул промозглый
Лин держался чуть позади нее, явно не желая мешать, но готовый помочь, если потребуется. Одежда, которую предоставили Глориане — футболка и джинсы, — пришлась как раз впору. Она была удобной и не стесняла движений. Поверх Глориана накинула широкий свитер Лина. Ботинки были чуть великоваты для ее маленьких ножек.
Найдя могилу матери Дэйна, она прижалась лбом к холодному мрамору, положив ладони на плиту. Какая бы сила ни забрала ее от Дэйна, молила Глориана, пусть она вернет ее обратно.
Ничего не произошло. Наконец к ней подошел Лин и повел продрогшую Глориану обратно к машине. Она беззвучно плакала и была благодарна Кирквуду за то, что он вел машину молча, не пытаясь заговорить с ней.
Они подъехали к небольшой харчевне, стоявшей как раз на месте хэдлейской таверны. Дождь лил теперь как из вёдра. Из обеих кирпичных труб харчевни валил густой дым, обещая замерзшим путникам свет, тепло и пищу.
Глориана обернулась к своему спутнику. Кирквуд сидел в машине, положив руки на руль. С каждым днем Глориана все больше привыкала к жизни двадцатого века. Этот мир становился для нее все более знакомым, более вещественным, более привычным. Неужели она так и не сможет никогда найти дорогу домой?
— Думаю, неплохо было бы подзакусить чем-нибудь, — предложил Лин. — Пошли?
Глориана бросила короткий взгляд на дымящиеся трубы и кивнула. У нее совсем не было аппетита, но она почти не сомневалась в том, что беременна. Она знала, что должна заботиться сейчас о своем еще не родившемся ребенке. Ребенке Дэйна.
Внутри таверны, которую Лин называл пабом, Глориана немного воспрянула духом. В обоих концах длинной широкой комнаты пылали жарким огнем камины. Деревянные столы со скамьями напоминали о замке Хэдлей. Светильники, свешивающиеся с крестовин на потолке, крепились ржавыми железными цепями. Они светились чудом двадцатого века — электрическим светом, но были похожи на те масляные лампы, которое с таким теплом вспомнила сейчас Глориана.
Она почувствовала укол ностальгии. Приятно было очутиться в знакомой обстановке, но с еще большей остротой ощутила она себя чужой этому веку. Паб был почти пуст. Официантка в неприлично коротком платье провела их к дальнему столу рядом с камином.
Лин заказал две порции рыбы с чипсами, и официантка удалилась, весело напевая себе под нос.
Еда, которую им принесли, оказалась горячей и ароматной. В чипсах Глориана признала картофель по-французски. Когда она сказала об этом Лину, тот рассмеялся, покачав головой.