Рюрик

Ковалев Валерий Викторович

С коча на берег перетаскали все нужное для нее, разбив стан, занялись свежеванием зверя. Орудуя ножами, снимали шкуры, вырезая раздельно пласты жира и мяса, которыми присаливая, набивали бочки. Морской зуб вырубали топорами. Когда солнце в небе померкло, и наступила белесая ночь, на берегу запылал жаркий костер из плавника. На нем поджарили свежей печени, выпили по берестянке горячего жира и, подкрепив силы, продолжили до утра.

А когда оно настало, и на горизонте возникла алая полоса, груженое судно отошло от берега. До его отплытия, посовещавшись, решили обойти еще несколько

островов, присмотрев новые лежбища. Деян вновь стал у правила, команда вздела парус, и он наполнился свежим ветром.

Одни ватажники спали, другие наблюдали, в их числе Велибор. Его всегда тянуло к новым местам, отрок любил просторы, а в эти попал впервые. Нос коча резал зеленую волну, в снастях пел ветер, за кормой расходился пенный след.

За несколько часов, идя к северу, и озирая с борта куски суши, нашли еще два лежбища моржей, а потом слева открылся длинный, с ледником вверху, затянутый облаками остров. В средней части меж двух остроконечных скал, у которых вскипал прибой, внутрь узился залив, над которым вились стаи чаек.

– Там для них пожива,– приложил к глазам мозолистую ладонь Сварг.

– Похоже на то, – согласились Ропша с Ярилой, кормчий направил судно к заливу.

Когда подошли ближе он оказался шире, в облаке брызг скользнул внутрь.

Впереди расстилалась мелкая зыбь (волны сюда не добирались), за ней пена накатывала на низкий, длиной в версту, полого уходящий вверх берег, на котором лежали россыпи костей. То было кладбище моржей, которые мезенцам никогда не встречались. Шагах в тридцати справа, бакланы расклевывали тушу громадного самца, еще один, белый от старости, выползал на скалы.

Все смотрели на диковинное зрелище открыв рты, первым опомнился Деян.

– Спускай парус! – гаркнул на ватажников, те, выйдя из оцепенения, бросились к снастям, коч пристал к берегу.

– Заводи чалки! – последовала новая команда.

Велибор с Кием прыгнули за борт и, выбредя на сушу, закрепили ременные канаты за гранитные осколки, команда поспешила на берег.

Раздались возгласы восхищения, хотя мезенцы отличались сдержанностью, все поняли, что нашли богатство. Костяков моржей, целых и разрушенных временем громоздились тысячи, видно звери приплывали сюда умирать испокон века. Ватажники разбрелись меж них, удивляясь и обмениваясь впечатлениями.

– Ну, что будем делать? – подошел спустя короткое время Годимир к Деяну, мерявшему ладонью зубы на лобастом моржовом черепе, лежавшем отдельно от костей.

– По семь пядей будут, – разогнулся тот. – Никогда такого не встречал.

– Тут их на тьму грузов, алчно блеснул глазами младший брат.

– И что мыслишь?

– Опростать трюм от шкур с жиром, вместо них взять зуб.

С таким же мнением вернулась вся команда, нельзя терять небывалую удачу. Деян, чуть подумав, согласился. На берегу закипела работа. Освободив малую часть для стана, на нем установили палатку на жердях, сложив рядом топоры, полкуля сухарей и початую бочку солонины, разожгли костер. Сварг наполнил водой котел из бежавшего с ледника ручья и повесил на таган, остальные принялись разгружать судно.

Для начала вытащили на скальную площадку кипы шкур, бочки опорожнили в море, где на дармовой корм тут же набросились косяки рыб и слетелись чайки. Затем все кроме старика, оставшегося кашеварить, разбрелись по берегу, где стали топорами вырубать зубы у костяков моржей. Брали самые длинные, с желтизной, такие считались спелыми, за них давали самую высокую цену.

Взвалив по несколько штук на плечи, относили к стану, где укладывали рядом с палаткой, туго перевязывая сыромятными ремнями по четыре. Когда счет достиг нескольких десятков (кость с трудом подавались топорам), Сварг кликнул всех на обед, пришли распаренные и возбужденные. Стянув с плеч промысловые кафтаны ополоснули лица с руками в морской воде, усевшись вокруг котла, заработали ложками, заедая горячее варево хрусткими сухарями.

Поев, чуть отдохнули и снова принялись за работу, она спорилась. К вечеру наломали под сотню зуба, поужинали вяленой треской и завалились спать, одни на коче, другие в палатке. Ночью подул ветер, принеся с собой снег (такое в этих местах летом случалось часто), к утру растаял.

Спустя еще три дня ценного груза заготовили достаточно, а когда вечером собрались у горящего костра и точили лясы*, к нему подошел все еще бродивший среди костей Годимир, уселся рядом и оглядел всех, – непорядок.

– Какой такой непорядок? – уставился Деян на брата, на лицах других тоже проявился интерес.

– Очень уж богатые тут запасы, надолго хватит. Но можем не сберечь.

– Это еще почему? – раздались сразу несколько голосов.

– Вот мы их нашли, это могут и другие. К примеру, те же варяги.

– Это да, – кивнул бородой Сварг, – они тоже плавают на Грумант за китами.

– Островов тут не счесть, искать все одно, что иголку в стоге сена, – не согласился Кий, а остальные задумались. В словах Годимира был резон, нежданно привалившее счастье терять не хотелось.

– Ну и как быть? – снова спросил Деян брата – младший был умен и к нему прислушивались.

– А так, – подался тот вперед. – Задержаться еще, наломать зуба, сколько можем впрок и надежно спрятать. Место глухое, скал тут предостаточно.

– Точно, – зашумели ватажники, приходя к согласию.

Схорон назначили искать Молчуна, оправдывавшего имя и хорошего следопыта, а в помощь ему дали Велибора, самого молодого и легкого на ноги. Остальным продолжать работу.

Утром оба встали пораньше, прихватив на всякий случай рогатины, сунули за пазуху по сухарю, трубке свернутой бересты и пошли к окружавшим залив скалам. Вблизи они оказались в трещинах, малых и больших, с провалами и ущельями. Схорон нашли к полудню.

Это была с неприметным входом пещера рядом с осыпью, в двух полетах стрелы от лежбища. Молчун высек огня, подпалив бересту, вошли внутрь. Неверный свет высветил широкое пространство с уходящим вверх куполом.

– Да тут поместится целая ладья! – взглянул на спутника отрок, тот молча кивнул. Зажгли от первой вторую бересту, внимательно осмотрели. Пещера была сухая и прохладная, лучше не пожелаешь. Когда огонь стал догорать, вернулись к стану, где обо всем рассказали ватаге. Та тоже пожелала посмотреть, место понравилось.