Рюрикович
Шрифт:
Владимир Васильевич откинулся на спинку кресла и вытер выступившую на лбу испарину. Он посмотрел на влагу на ладони — когда только успела появиться?
Однако, дело сделано. Заказ отправлен. Дальше остается только ждать.
Глава 3
«Каждый ведарь достоин своего обеда. Если ведаря не приглашают к обеду — значит ведарь только окончил завтрак»
Кодекс ведаря
Позже меня провели в менее просторные покои. Тут уже не было той пафосности и помпезности, которые я наблюдал
Провожавший служка сразу испарился, стоило мне пересечь черту двери. Я остался один. Время осмотреться у меня было. В эту комнату меня завели неслучайно, явно для какого-то серьёзного разговора. А если разговор будет серьезным, то стоит принять кое-какие меры.
— Тычимба? — проговорил я вполголоса.
— Внимаю, хозяин, — прошелестело еле слышно.
— Прошерсти покои на предмет прослушки.
— Уже сделано.
— Результат?
— Три ушка заткнуты, два глазка спят. Стукачки переведены в режим бездействия, — отчитался мой невидимый слуга.
Сейчас мой слуга невидим, но вот в другое время может принимать вид расплывчатой фигуры с завихрениями дымка внутри. Мы с ним вместе заходим уже не в первую жизнь защитника человечества, поэтому начали понимать друг друга с полуслова.
— Тогда сиди и слушай, по возможности — записывай! — скомандовал я всё так же вполголоса, а потом развернулся к двери, за которой послышались уверенные шаги.
Дверь беззвучно отворилась, и на пороге возник один из бородатых стрельцов. Он кинул внутрь комнаты новый сканирующий взгляд, не нашёл ничего любопытного и поэтому отшагнул в сторону, застыл у двери, взяв на изготовку серебряный бердыш.
Этот топор на длинной рукояти скорее дань традициям, чем необходимое оружие. В условиях помещений им особо не помашешь, но в отличие от старинных бердышей этот может складываться до пределов обычного топора, а также имеет несколько неприятных сюрпризов. Вот на древке этого видны руны молний и льда, значит, может как током шарахнуть, так и в ледовую фигуру превратить. Поэффективнее пистолета, нельзя не признать.
Следом за стрельцом вошёл царь-батюшка. На этот раз он был без свиты, галстук ослаблен, на манжетах рубашки отсутствуют запонки. Неофициальный разговор может позволить некоторую вольность по отношению к этикету в одежде.
— Ну и навёл ты шороху, Ваня, ну и навёл… — произнёс отец, а потом взглянул на стрельца. — Ступай, подожди снаружи. Никого не пускай!
— Есть! — вытянулся во фрунт стрелец и приложил два вытянутых пальца к головному убору, отдавая честь.
С виду шапка была истинно стрелецкой, вроде колпака с небольшими полями, вот только вместо обычной шерсти в ткань были вшиты кевларовые нити. И при необходимости поля шапки опускались, превращаясь в полноценный шлем, защищающий от пулевого ранения не хуже бронежилета.
Сам пару раз такие надевал, когда ходил на ведарские операции. Очень удобно, хотя от когтей некоторых монстров может не
За стрельцом закрылась дверь, после чего царь прошёлся по комнате и уселся в удобное кожаное кресло. Взглянул на меня из-под мохнатых бровей:
— Ну что, показал себя во всей красе?
— Показал, — пожал я плечами. — Как вы и просили, царь-батюшка.
— Да, как и просил. Даже чуточку переиграл с косточкой. Я уж было испугался, что Владимир Васильевич не удержится и вспылит…
— Так мне же и надобно было сыграть так, чтобы все подумали о вашей ко мне немилости. После подобного даже самый завзятый интриган будет смотреть на меня, как на отщепенца, — улыбнулся я щербатым ртом. — А что до косточки… почуял я запах алкотелея, редкого яда. Так что должен предупредить вас, батюшка, что хотят отравить Владимира Васильевича и подсыпают понемногу в еду отраву.
Василий Иванович хмыкнул, потом показал на небольшой столик с напитками:
— А тут что? Можешь почуять?
— Я не пёс полицейский, чтобы рылом по вину водить и всякую отраву вынюхивать, — посерьёзнел я вмиг. — Василий Иванович, что на уме у вас? Зачем подобное представление?
На этот раз отец не стал хмыкать. Он так тяжело вздохнул, как будто только что закончил окучивать картофельное поле. Конечно, я понимал его — не раз приходилось общаться в прошлых жизнях с царями, королями, президентами, императорами да и просто вождями.
Груз ответственности велик, не каждому он по плечу. Поэтому и учат правителей с пелёнок повелевать людьми так, чтобы те слушались и повиновались.
— Зачем, говоришь? А затем, Ваня, что кругом одни предатели. Мало нам отродий Бездны, так ещё и дворяне да бояре смуту затеять норовят. Слухи, интриги, сплетни, подкупы, отравления, нож в спину — ничем не гнушаются твари. Каждый таракан норовит на царскую корону позариться. А что до отравы… Уже двое проверяльщиков еды отравились алкотелеем. И следов нет. Казнили поваров, прислужников, да что толку?
Царь снова вздохнул. Взглянул на меня и усмехнулся:
— Вот и принимает Владимир по чуть-чуть этого яда, чтобы иммунитет к подобной пакости выработался, и в случае чего успели откачать престолонаследника. До определённого момента принимает, а потом спускает накопившееся. Всё по уму делаем, так что не волнуйся.
— И это во дворце? Под охраной и камерами слежения? — покачал я головой.
— Да, прямо во дворце, прямо под охраной и камерами. В глаза улыбаются, а вот в темном переулке лучше не встречаться с этими иродами. Нет, я не боюсь — пока ещё силёнок хватит справиться, да и живица по венам гуляет, почти как у молодого, но… Самые опасные враги — это вовсе не те, кто приходит из Бездны, а те, кто стоит за спиной и улыбается. Правда, для таких у меня припасена пара сюрпризов…
Василий Иванович щёлкнул пальцами, отчего справа сверкнула яркая вспышка. Я ожидал этого и успел прикрыть глаза. В следующий миг в комнате раздалось грозное рычание. Возле кресла царя возвышался здоровенный медведь с пылающими глазами и приоткрытой пастью, из которой вырывались язычки пламени. Тотемный зверь рода Рюриковичей приготовился к прыжку…