Рыжая-бесстыжая
Шрифт:
— Вот… он… ключ! — произнесла она, сопровождая каждое слово каким-то не поддающимся описанию звуком, немного смахивающим на отрывистый лай гончей собаки, напавшей на след зверя.
— Вам следует успокоиться, — очень серьезно изрек Полник, — иначе в один из ближайших дней вы упадете замертво на лестнице и придется вызывать специальный подъемный кран, чтобы извлечь вас оттуда.
Я повернул ключ в двери и вошел в квартиру. Гостиная была напрочь лишена всякой индивидуальности. Единственным персонажем, мазком в ней была фотография Риты Кейли на столе, на уголке которой было написано: «Я люблю
— Может быть, он заперся с ней в спальне? — раздался у меня над ухом астматический голос.
— Если только он совершил налет на морг, — холодно отрезал я. — Кто разрешил вам сюда входить?
— Это здание принадлежит мне! — выкрикнула она в ярости. — Я имею право знать, что тут творится.
Спорить с ней дальше было бессмысленно, поэтому я быстро прошел к двери в спальню и распахнул ее. Джеймс Киркленд действительно там уединился, но с ним никого не было. Он был одинок в предельном значении этого слова. Он вытянулся на спине на кровати, глаза у него были широко раскрыты, запекшаяся кровь залила правую половину головы и постельное белье под ней. На полу прямо под его правой рукой валялся пистолет.
Я услыхал резкий всхлипывающий звук сзади и обернулся вовремя, чтобы увидеть, как у леди Макбет закатились глаза и она покачнулась назад. Полник ухитрился в последнюю минуту отскочить в сторону, так что колосс женского пола рухнул на пол с таким грохотом, что, как мне показалось, задрожало все здание.
Полник гордо улыбнулся, взглянув на распростертую возле его ног глыбу:
— Да, лейтенант! Благодарение Богу, в последний момент ухитрился спастись от верной гибели!
В шесть часов вечера того же дня горожане наслаждались теплым душистым воздухом, тогда как в офисе шерифа температура быстро опускалась ниже точки замерзания.
Лейверс сидел за своим огромным столом и хмуро смотрел на меня, его сигара была почти полностью сжевана, от нее остался небольшой кусочек.
— Давайте в последний раз повторим все с самого начала! — рявкнул он. — Вы слышите меня, Уилер? В последний раз!
— Я отлично вас слышу, шериф, — холодно ответил я.
— Я даже расскажу это так, как рассказывали вы, — снизошел он. — Рита Кейли перестала работать секретарем Миллера, чтобы стать его постоянной любовницей, так? Затем в нее по уши влюбился Киркленд, и он оставался от нее без ума даже после того, как узнал про Миллера, верно?
— Любовь побеждает все, ну и все прочее, — поддакнул я.
— Но не слишком долго, — продолжал Лейверс. — Через некоторое время Киркленд стал ревновать, а потом вообще потерял терпение. Эта девица Кейли высоко ценила все материальные блага, которые ей обеспечивал Миллер, а те деньги, которыми располагал Киркленд, не шли ни в какое сравнение с прежними. Каким-то образом ей стало известно о завещании Миллера, по которому ей доставалась половина всех его денег, и она сообщила Киркленду радостную весть.
Рано или поздно, но до него дошло, что все его затруднения будут устранены после смерти Миллера, когда ему достанется и девушка, и деньги. Благодаря своей работе на химическом заводе у него имелся доступ к редкому яду, поэтому он раздобыл кураре и убил Миллера. Все предельно просто, Уилер!
— Прекрасно, — согласился
— Паника, вот почему, — уверенно заявил Лейверс. — После убийства Миллера девушка запаниковала. Он, должно быть, был у нее в квартире, когда вы туда явились, и спрятался в ванной. Меньше всего ему хотелось, чтобы вы обнаружили его у нее, поэтому он стукнул вас по голове, это мог бы сделать любой подросток, не говоря уж о мужчине.
— Меня однажды на самом деле ударила по голове герлскаут, — вспомнил я. — Она не дала возможности мне предъявить ей свой полицейский значок.
— Потом Киркленд сообразил, что девица выложит все начистоту, как только полицейский начнет ее допрашивать, — с энтузиазмом продолжал Лейверс. — У нее полностью сдали нервы, от этого он тоже запаниковал. В таком состоянии ей ничего не стоило отправить его в газовую камеру, ну а никакая девушка и никакие деньги не шли в сравнение с перспективой потерять жизнь. Поэтому он ее убил.
— А через полчаса явился к ней на квартиру, притворившись, что считает ее целой и невредимой? — спросил я, не скрывая сомнения. — Знаете, для этого требуется, помимо силы воли, недюжинный талант!
— Ну а что еще оставалось ему делать? Он посчитал, что его появление у нее явится для него наилучшим алиби. Подумаешь, притвориться, будто он явился к ней, не имея понятия, что ее уже нет в живых! — фыркнул Лейверс.
— Ладно, — неохотно продолжил я, — после этого он едет к себе домой, обдумывает случившееся и приходит в такое смятение, что в конце концов пускает себе пулю в лоб?
— Я не вижу, почему бы и нет? Как вы сами заявили, он все потерял и ничего не выиграл, совершив эти два убийства. А вы бы на его месте не решились на самоубийство, Уилер? Нет, тут все предельно ясно. Так что я немедленно сделаю соответствующее заявление, чтобы оно было опубликовано в утренних газетах.
— Киркленд ворвался вчера днем в офис Беркли с криками о том, что он не собирается быть козлом отпущения, — сказал я. — Что это означало?
— Это какая-то весьма искаженная история, которую вы услышали от секретарши Беркли? — хмыкнул Лейверс. — Я этому не верю. Вы разговаривали по этому поводу с Беркли?
— У меня не было времени. Но, разумеется, он станет все отрицать.
— Дело закрыто! — внезапно разъярился Лейверс. — Так что не забывайте об этом!
— Когда Рита Кейли открыла дверь своей квартиры, впуская меня, она сказала, цитирую: «Если вы один из молодчиков Джонни, можете передать ему от моего имени…» Джонни — значит Квирк, кто же еще? Значит, имелась связь между Миллером и Квирком.
— Разумеется, — согласился Лейверс. — Нам известно, что Квирк нанял Миллера представлять его так называемого торгового менеджера Шейфера в комитете, занимающемся азартными играми. Квирк, возможно, видел эту Кейли в офисе, когда она там еще работала. Она ведь была весьма привлекательной девушкой, не так ли? Поэтому Квирк беспокоил ее по весьма очевидной причине, по которой молодой человек зачастую не дает покоя молодой девушке. Этого вам-то, Уилер, не надо объяснять?