Рыжая из шоу-бизнеса
Шрифт:
— Отвали!
— Он из наших или голубой?
— Отвали-и, сказала!
— Фу-ты, ну-ты! Спросить ничего нельзя!
— Мальчики! Девочки! Давайте споем! — вполне нормальным, человеческим, не диспетчерским голосом, предложила Анечка Василевская. — Нашу… любимую!
И Анечка неожиданно запела.
«Слышу голос из прекрасного… далека-а… Голос в утренней серебряной росе…», пела она высоким, почти детским голосом.
«Пора, мой друг, пора!» — подумал Сергей и осторожно поднялся из-за стола. Жестами объяснил Наде, что, якобы,
На самом деле он не мог спокойно слушать эту песню. Почему-то именно она, вызывала в его душе странное волнение. Особенно, если ее пели дети. Тонкими, беззащитными голосами. Начинало ломить в груди, и на глаза наворачивались слезы. Сергей вовсе не был сентиментальным человеком, но эта песня могла вышибить из него слезу на-раз. Этого на людях Сергей позволить себе не мог.
Вслед ему из-за стола неслось:
«Прекрасное далеко-о.… Не будь ко мне жестоко-о…» — пели взрослые, уже вполне сложившиеся люди. Их голоса бередили душу Сергея теми самыми беззащитными интонациями, которые мгновенно выбивали его из колеи.
«Не будь ко мне жестоко-о… Жестоко не бу-удь.… От чистого истока… прекрасное далеко-о… Прекрасное далеко-о… я начинаю путь».
Выйдя из кафе все, долго прощались, обнимались, по очереди целовались. «Но пассаран!!!», твердил каждый из бывших воспитанников «Журавлика» и вскидывал к плечу руку со сжатым кулаком.
Потом долго рассаживались в микроавтобус, в «Жигули» десятой модели Вадика Кондратьева и в «Форд» Нади Соломатиной. Обменивались телефонами, адресами, если кто переехал, опять целовались и вскидывали руки к плечам со сжатыми кулаками.
Но пассаран! Но пассаран!
6
Каждое утро Наталья выгуливала своего Дыма на Головинских прудах. У них был давно устоявшийся маршрут. От подъезда до ступенек, ведущих к воде на поводке, дальше, уже у самого пруда, Наталья всегда спускала Дыма. Тот взлаивал и уносился вдоль берега искать в камышах уток. Дым не был охотничьей собакой, самый обычный «дворянин», но уме-ен. Давно замечено, беспородные псы гораздо сообразительнее, даже интеллектуальнее тех, кто с безупречной родословной.
Дым был не просто умным. Он был псом с большим чувством юмора. Любимая забава, незаметно подкрасться к стае уток, дремавших у самого берега, неожиданно высунуть морду из камышей и грозно сказать: «Га-ав!!!». Утки обычно заполошно, крякая и махая крыльями, отплывали от берега. Некоторые из стаи даже взлетали. Дым подбегал к хозяйке и смеялся во всю пасть. На его морде явственно было написано: «Ну-у… дуры-ы! Я же пошутил!».
Утром на прудах всегда малолюдно. Собачники, молодые матери с колясками, да рыбаки, застывшие вдоль берега через равные промежутки с длинными удилищами. Изредка пробежит какой-нибудь пенсионер в спортивном костюме, убегающий от старости.
Тишина, покой. Вода всегда действует на нервы успокаивающе.
«Наташ! Ты вообше-то… здесь кем?» — который день звучал в ее ушах голос молодого охранника. Действительно, кем она? Тридцать два, критический возраст. Ни мужа, ни ребенка, ни семьи. Скоропалительный брак с поэтом-песенником Наталья вообще считала своей трагической ошибкой. Единственная польза, он пристроил ее на эстраду. А уж она за собой потянула Надьку. Пора бы, еще не поздно. Многие и в сорок рожают. Все как-то не складывается. Подходящей кандидатуры нет.
Последние дни Наталья с тихой завистью наблюдала за Надей и молодым охранником Сергеем. И не только одна она. Многие из группы наблюдали. Эти двое, шаг за шагом, как саперы на минном поле, боясь ошибиться и сделать неверный роковой шаг, медленно, но неотвратимо приближаются друг к другу.
Надя и Сергей на окружающих попросту не обращали внимания. Улыбки, вскользь брошенные Надей по пути на сцену, ее легкие, будто случайные прикосновения, мрачный, из-под бровей взгляд Сергея, буравящий затылок каждого, кто остановился и заговорил со «звездой», все свидетельствовало, парочка уже основательно увязла в сетях Гименея.
«Надо взять себя в руки! Быть спокойной и мудрой! Порадоваться за подругу!» — мысленно уговаривала себя Наталья.
Мимо нее в сторону больницы прошла пожилая женщина с девочкой. Сонная девочка жевала «Сникерс» и держала в руке на веревочке два воздушных шарика. Они сталкивались, увивались вокруг друг друга и норовили вырваться из рук девочки, улететь в небо.
«Как Надька со своим охранником!» — опять раздраженно, глядя на воздушные шарики, подумала Наталья. «Может, старею? Потому и завидую? Завидую.… Нет, нет!.. Еще не вечер! Мы еще потанцуем!».
— Соседка! Привет!
Со стороны плотины приближался Юрка, шофер «Скорой помощи» с шестнадцатого этажа со своей трусливой овчаркой Найдой. Всегда сексуально озабоченный Дым тут же сделал стойку и ринулся в атаку. Найда испуганно взвизгнула, прижалась к ногам Юрки.
— Чего испугалась, дурочка! Не съест он тебя!
Наталье пришлось взять Дыма на поводок и пару раз стегануть. На хвостатого Дон Жуана это не произвело ни малейшего впечатления. Он продолжал рваться к Найде и, выпятив грудь, шумно вдыхал воздух. Иногда бросал взгляды на хозяйку, и в его глазах было столько страсти, мольбы и заверений в честности своих намерений, что Юрка и Наталья не выдержали и громко захохотали.
— Слушай, соседка! — отсмеявшись, сказал Юра. — Ты не могла бы организовать пару билетов на Мальвину?
— Без проблем, — улыбнулась Наталья.
Настроение опять мгновенно испортилось. «На Мальвину!». Больше всего ее задело именно это. Она и вида не подала, но сама внутри даже испугалась. Что со мной!? Раньше ничего подобного не было и в помине. Чтоб она хоть когда-то завидовала Надьке!? Не иначе, жарища поганая так действует на психику. Еще и девяти нет, а солнце уже жарит, как в Экваториальной Африке.