Рыжая на откуп
Шрифт:
— Отдай…
Я с писком кидаюсь вниз по лестнице, разрывая колдунские чары желанием спасти крошечный осколок человеческой души. Амулет под тонкой тканью вибрирует, окутывая меня коконом ласкового тепла, что призрачным щитом отражает приказы Агатеса.
— Сука! — громогласно ревёт мне в спину Колдун и разъяренным хищником бросается за мной. — Стой!
Глава 15. Ноа № 1
Бегу, расталкивая студентов и преподавателей. Приказы Агатеса остановиться, подчиниться и отдать ему артефакт разбиваются о призрачную и трепетную броню. Не отдам я древнему
Толкаю входную дверь университета, перескакиваю через ступеньки и с молчаливой решительностью ныряю в толпу студентов, чтобы затем выпрыгнуть из нее испуганной мышью и броситься через сквер к оживленной улице с недорогими кафе и мелкими конторКами, расположенных на первых этажах старых каменных домов.
— Рыжая! — кричит мне в спину Агатес. — Стой! Ты об этом еще пожалеешь!
— У меня есть имя! — возмущенно взвизгиваю.
Юркнула между двумя потерпевшими прохожими. Кто-то уверенно и крепко хватает меня за ладонь и рывком утягивает в подворотню.
— Тихо, — смуглый юноша с хитрым прищуром карих глаз вжимает меня в стену и закрывает рот сухой ладонью. — Я не враг.
На мизинце наглеца — печатка с черным камнем. С мычанием вглядываюсь в вострое лицо в обрамлении густых тяжелых волос цвета вороньего крыла, и Ноа, неизвестно какой по номеру, широко улыбается, обнажая белые крепкие зубы. Любая красотка позавидовала бы высоким скулам, тонкому носу и изящной линии аккуратного подбородка.
Очаровательный плут убирает с моего рта ладонь и дружески приобнимает за плечи, когда у закоулка притормаживает разъяренный Агатес и растерянно оглядывается по сторонам — стоит в нескольких шагах, но не замечает меня и Ноа, словно выборочно ослеп. К нему подбегает Карн, и тоже никого не видит в подворотне у ржавой лестницы.
— Ты чего так всполошился? — Божество обеспокоенно всматривается в лицо Колдуна.
— Эта сука… — хрипит Агатес и сплевывает. — Рыжая дрянь…
— Камушек, видать, непростой, — Карн встряхивает кудрями и пробегает глазами по головам прохожих, выискивая меня.
— В ее руках стал непростым, — шипит Агатес и зло пропускает пальцы через выбеленные волосы. — Как же я проглядел, что веснушчатая поганка с задатками ведьмы?
— Все бы этому старику, — печально вздохнул Ноа, повисая на моих плечах, — списать на ведьмовство. Столько лет прожил, а ума так и не прибавилось.
— Почему они нас не видят? — испуганно шепчу.
— Потому что растеряли все крохи светлой надежды, — юноша качает головой. — Меня может узреть лишь тот, в ком горит огонек ожидания чуда и веры.
Агатес и Карн уходят, протягивая через поток смертных и узкие улочки чары, что должны отыскать меня, но они трепещущими нитями проскакивают мимо Ноа и ползут дальше.
— А в тебе есть лучик надежды, — юноша вглядывается в мои глаза.
— Какой ты Ноа?
Вряд ли это Висельник. Слишком милый и улыбчивый. Да и покровитель убийц и насильников не будет говорит о надежде.
— Первый.
Я недоверчиво фыркаю. Я, как и Ноа Последний, думала, что я увижу дряхлого маразматика, который будет под стать сгнившим баракам, спрятанным за каменными домами в старом
— Ты разочарована? Но всему есть объяснение, Обещанное Дитя. Я олицетворение надежд первых поселенцев, их вера в светлое будущее и немного авантюризма.
— Последний Ноа хочет встретиться с тобой, — тихо говорю и боюсь спугнуть неуловимого духа. — Но не знаю зачем. Давай заглянем к нему в гости?
Юноша пропускает мимо ушей сказанные слова и с любопытством рассматривает шрам на моей правой ладони.
— Я награжу тебя за то, что ты порадовала меня смелостью и ярким всполохом того чувства, что сумела сохранить, — Ноа касается хрусталя, спрятанного под блузой и с улыбкой смотрит в лицо. — Не думал, что душа Агатеса еще жива. Это вселяет надежду, что Колдун все еще человек.
— И чем же ты меня одаришь? — заинтересованно склоняю голову набок.
— Выбором. Я могу дать подсказку, как освободиться, — юноша смахивает со лба непослушную прядь, — и избавиться от Карна и Колдуна. Либо ты меня отведешь к Ноа. Он давно разыскивает меня. Я не горю желанием с ним встречаться, но если для тебя это важно, то я сделаю исключение.
Да, мне очень хотелось избавиться от метки, но тогда капризное Божество и глупый Колдун потеряют ко мне всякий интерес, и нас ничего не будет связывать. Агатес отберет у меня Амулет, уничтожит его и исчезнет из моей жизни, а Рогатый скроется у зачарованного пруда, к которому я не смогу найти путь. Сейчас я их хоть немного развлекаю, вывожу на острые эмоции, пусть и негативные. Я напоминаю мелкими проступками, что они все еще живые.
Да и вонючую заправку у парка я бы тоже хотела закрыть. Горожане давно жаловались, что резервуары для топлива под землей постоянно протекают и отравляют почву бензином и дизелем. Они еще не знали, что лесопарковая зона и окрестности подпитываются волшебным источником, который, наверное, тоже загрязняется ядовитыми и горючими углеродами.
— А Карн и Агатес смогут тебя найти, Ноа? — я всмотрелась в глаза юноши. — Они хотят избавиться от заправки. Возможно, она вредит Источнику.
— Найдут, когда откроют сердца, — рассмеялся он и проследил взглядом за пробежавшей мимо тощей крысой. — И когда перестанут быть такими идиотами.
Однажды, много лет назад светлая надежда привела людей к лесу Карна, который, потеряв возлюбленную, уснул на сотни лет. Яркая эмоция и убежденность поселенцев, что здесь начнется новая веха в их жизни, всколыхнули Источник, что породил Первого. Милого плутоватого юношу с доброй улыбкой и сияющими глазами. Покуда будут здесь смертные, Ноа Мечтатель и Авантюрист будет жив и также неуловим для кто, потерял в вечности надежду.
— Идем к Ноа, — я коварно улыбнулась. — Он мне не нравится. Циничный и беспардонный мужик, но пусть увидит тебя. Пусть знает, каким он мог быть. А еще Карн и Агатес обзавидуются, что не они тебя нашли, а я.
— А они меня и не искали, — юноша обиженно потянул меня за собой, крепко сжимая ладонь. — Даже не пытались. Они просто смирились, что Ноа Первого давно никто не видел и его не найти.
Мы вынырнули из закоулка и чуть не столкнулись с Агатесом и Карноном лбами, но они вновь прошли мимо, тихо переругиваясь между собой. Божество обвиняло Колдуна в том, что он позволил мелкой рыжей паршивке влюбиться в себя и сам расслабился, как старый тюфяк.