Рыжая племянница лекаря
Шрифт:
– А господин Огасто – морской дьявол, – с презрением отмахнулась я от его слов. Харль, поежившись, с опаской осмотрелся – все же юный сплетник побаивался, что его истории дойдут до господских ушей, а затем, убедившись, что нас никто не подслушивает, с жаром принялся доказывать, что я запомнила все совсем не так, как он рассказывал.
Не успел он толком увлечься, как в дверях показалась девица, служащая на кухне, – ей нужно было наложить мазь на ошпаренную руку, а затем появился псарь, свежие укусы на теле которого никогда не переводились, и мальчишка тихонько юркнул в приоткрытые двери. Госпожа Эрмина Лорнас уже разузнала, что ее сын околачивается при племяннице лекаря, и сурово отчитывала
Следующий день грозил в точности походить на предыдущие, и я с тоской взбалтывала тяжелые пузатые бутыли, где настаивались болеутоляющие и отхаркивающие средства. Дядюшка Абсалом, неторопливо и с удовольствием позавтракав, направился к госпоже Вейдене засвидетельствовать свое почтение и спросить, успокоили ли ароматические свечи ее головные боли, а я вновь осталась ожидать искусанных, простуженных и ошпаренных пациентов. Харль не показывался, видимо, не сумев этим утром сбежать от своего наставника, и мне не досталось привычной порции свежих утренних сплетен, служивших нам скромным развлечением.
Каково же было мое изумление, когда в дверях показалась одна из личных служанок госпожи Вейдены, передавшая мне распоряжение немедленно явиться пред очи ее светлости. Кровь сначала отхлынула от моего лица, а затем я покраснела как вареный рак – мне подумалось, что госпожа Вейдена прознала о том, что я вела тайные беседы с ее супругом. Служанка герцогини ничего мне не пояснила, и я, торопливо забинтовав исцарапанные руки младшему садовнику, пришедшему за несколько минут до девушки, проследовала в покои ее светлости.
Комнаты, где проводила свои дни госпожа Вейдена, окруженная скучной и крайне добропорядочной свитой, занимали самую светлую часть дворца – герцогиня любила вышивать и посвящала этому занятию много времени. Хоть старый дворец и не походил, по ее собственным словам, на резиденцию короля Горденса в Лирмуссе, юная госпожа Таммельна постаралась придать мрачному древнему строению легкомысленное очарование, свойственное богатым столичным домам. Пол в тех покоях, куда мне приказали явиться, был покрыт пестрым ярким ковром, поверх которого лежало множество подушек с золотыми кистями – на них полагалось небрежно и изящно сидеть, но видно было, что таммельнским дамам это искусство давалось нелегко. Одна госпожа Вейдена облокачивалась на гору подушек, не умаляя этим своего внешнего достоинства, но дополняя его прелестью юной гибкости. Позы остальных женщин выглядели неловко и скованно – фрейлины напряженно следили, чтобы длинные плотные подолы их нарядов прикрывали ноги до самых носков туфель, при этом пытаясь сохранить гордую осанку. Я не сразу заметила дядюшку Абсалома – он восседал на целой стопке подушек, но за пышными юбками окружавших его собеседниц господина лекаря разглядеть удавалось с трудом.
– Милая Фейнелла, вот и ты! – ласково обратилась ко мне госпожа Вейдена, и я незаметно перевела дух – вовсе не так обратилась бы ко мне герцогиня, заподозри она меня в дурных намерениях.
– Ваша светлость, чем я могу вам служить? – с поклоном обратилась я к ней, чуть осмелев.
– О, я позвала тебя совсем не для этого! – рассмеялась герцогиня, и смех этот подхватили некоторые из ее дам, что мне не понравилось. – Напротив, тебя ожидает награда за то, как ты нам всем услужила, помогая своему дяде! Господин Рав не устает повторять, что без племянницы не справился бы со своими обязанностями. Я не так уж часто вижу тебя, милая Фейнелла, но зато знаю все о чаяниях твоего дядюшки, связанных с тобой. Разумеется, я оказала им всяческое содействие, тем более что задача была воистину приятной…
Свита герцогини опять захихикала, не давая мне возможности хоть на минуту вернуть лицу естественный цвет – я становилась все краснее и краснее, но это, как мне показалось, искренне веселило всех присутствующих.
– Итак, решено, – госпожа Вейдена хлопнула в ладоши и на мгновение показалась мне юной девочкой, куда младше меня самой, вроде тех, что все еще играют в куклы. – Ты выйдешь замуж за младшего сына господина Кориуса, Мике! Я дам за тобой хорошее приданое из собственной казны в знак безграничной признательности, которую я испытываю к твоему дядюшке. Разве это не чудесно?!
Господин Кориус был мажордомом дворца и считался третьим по важности человеком во владениях герцога Таммельнского, пусть даже особым благородством происхождения похвастать он не мог. Управление замком было доверено этому верному, добросовестному человеку еще старым герцогом, о котором мне рассказывал Харль. Новые же господа не пожелали принять из его рук бразды правления – герцог Огасто с каждой неделей все глубже погружался в пучину своей странной душевной хвори, а госпожа Вейдена была слишком юна для того, чтобы разбираться в запутанных хозяйственных делах.
Все понимали, что дядюшка Абсалом смог в столь быстрые сроки сравняться во влиянии с таким важным господином, как Петор Кориус, благодаря причуде его светлости и доверчивости герцогини. Подобный фундамент благополучия являлся крайне непрочным, но мой брак с одним из сыновей мажордома укрепил бы его, показав, что господин лекарь стал неотделимой частью этого дома. Оставалось только догадываться, сколько энергии и усилий затратил дядя для того, чтобы в считаные дни устроить мою помолвку с одним из младших отпрысков Кориуса, и мне следовало бы радоваться без памяти столь удачному замужеству, но… то было честью для Фейнеллы Биркинд, одной из многочисленных дочерей даленстадтского семейства Биркинд, едва сводящего концы с концами, сколько оно себя помнило. Для Фейн, которую еще недавно называл милой рыжей девочкой сам господин Огасто, грядущая свадьба с каким-то Мике Кориусом оказалась страшнейшей из бед, которые когда-либо обрушивались на ее голову.
Должно быть, выражение моего лица смутило госпожу Вейдену, не отличавшуюся особой проницательностью в силу молодости и легкого характера. Дядюшка Абсалом, заметив, что на лице герцогини отразилось недоумение, переходящее в разочарование, торопливо попросил прощения у всех присутствующих дам и, схватив меня за руку, поволок в наши покои.
– Что за кислое лицо? – напустился он на меня, едва дверь закрылась за нашими спинами. – Глазам своим не верю! Я из шкуры вон едва не выпрыгнул, устраивая этот брак, а ты даже не поблагодарила госпожу Вейдену! Без ее вмешательства старый Кориус нипочем бы не согласился женить своего сына на бесприданнице! Неужто ты настолько глупа, чтобы не понять, какая это неслыханная удача – породниться с управителем такого огромного имения?!
– Я не желаю выходить замуж за Мике Кориуса! – угрюмо и твердо ответила я.
– Ты обезумела! – вскричал дядя, схватившись за голову. – Чем Кориус-младший плох для тебя?
– Я знать не знаю этого Мике, – ответила я, мрачнея.
– Так узнай, прежде чем воротить нос! – воскликнул дядюшка Абсалом, сердившийся все сильнее.
– Я не люблю его, – стояла я на своем, чувствуя, как горючие слезы жгут мне глаза.
– Значит, полюбишь! – в сердцах воскликнул дядюшка. – Тоже мне, сложность для девицы семнадцати лет!