Рыжая. Я не продаюсь
Шрифт:
А, ну понятно, почему согласилась.
— Идёт.
Кажется, меня можно поздравить с первой в новом мире, пусть маленькой, но победой.
Я вполне отдавала себе отчёт, что радоваться рано. Информации у меня совсем крохи, сплошь предположения и догадки, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Хозяйка согласилась на сделку с единственной целью — повесить на меня ещё больший долг. Смогу ли я поразить ту, которая «птичек» жрёт на завтрак, обед и ужин? Должна. Я должна пробить брешь в её снисходительном безразличии, иначе… Стоп. Не думать о бездне под ногами, не
— Детали мы обсудим позднее, но кое-что ты должна запомнить уже сейчас. С этого момента ты моя девочка, а я твоя маман, и никак иначе. За непослушание и нарушение правил моего Дома я не только штрафую, но и строго наказываю.
Почему-то представились розги.
— Ясно.
— Сперва приведёшь себя в порядок, потом получишь еду и всё, что ты перечислила. Времени тебе даю до обеда. После обеда поговорим.
Не слишком щедро, но мне должно хватить. И раз уж мы договорились, развязывайте, а? Оказалось, рано я разбежалась. Я не успела отследить, где врач взял крошечную табакерку, зато увидела, как он вытряхивает из неё на ладонь нечто белёсое, подозрительно похожее на таблетку. Глотать не буду! Только наркотиков мне и не хватало. Сопротивляться нельзя… Сделать вид, а на самом деле за щёку затолкать и при первой возможности выплюнуть?
При ближайшем рассмотрении таблетка оказалась каплевидной бусиной с заточенным концом.
— Наклонись.
Охранник надавил на затылок, заставляя чуть ли не носом в колени уткнуться. Так вот зачем спинку стулу отломали… Рубашку мне задрали, и я почувствовала прикосновение. Врач провёл пальцем вдоль позвонков, нащупал точку между лопаток. Охранник надавил сильнее, чтобы не дёрнулась, оковы неприятно впились в сгибы локтей. Укол, боль. Я зашипела сквозь зубы, когда чужеродный предмет начал медленно заходить под кожу. Уроды! Чтоб их самих так на продажу выставили. Хотя хозяйка, вполне возможно, через подобное проходила…
— Вот и всё, — врач смазал ранку какой-то вонючей мазью и заботливо опустил рубашку. — Мешать будет только в первый день, потом привыкнешь. От меня больше ничего не требуется? — уточнил он у хозяйки.
Охранник отпустил, я смогла выпрямиться.
Щёлкнули оковы. Я невольно потёрла освобождённые запястья.
Врач вышел, великан убрался к стене.
— Можно узнать, что это было? — посмотрела я на улыбающуюся хозяйку.
— Первый раз прощаю, но впредь будь внимательнее. Как ко мне следует обращаться?
Вот мерзкая…
— Простите, маман.
— То-то же. Что это было? Не догадываешься?
Гадина. Поняла бы — не спрашивала бы.
— Это метка. Во-первых, я всегда тебя по ней найду. Во-вторых, через неё же могу наказать.
— М?
— Хочешь попробовать?
Нет. Но надо. Потому что понять, как штуковина работает, жизненно важно.
— Можно, маман.
Женщина ничего не сделала, но спину прошило острой, почти нестерпимой болью, руки-ноги отнялись. Я с криком шмякнулась на пол.
Воздействие продлилось едва ли пару секунд, но мне, кажется, хватило на вечность вперёд. Поскуливая, с трудом приподнялась, вставать не стала, осталась на полу, а голову откинула на сидение стула. Мне бы минутку… Посмотрела на хозяйку.
— Вот так я успокаиваю буйных и непослушных, — медово пропела маман. — Но это мелочи. Главное, что метка сама заработает, если ты без разрешения попытаешься выйти на улицу.
Ёж твою, приплыли.
Что же меня ждёт, если девочкам «прививку от побега» в первый же день делают? И ведь с умом делают. Из руки, из ноги я бы вытащила, а со спины между лопаток, как ни изворачивайся, не достать. А, ладно, разберусь. Сегодня бежать я всё равно не собираюсь — некуда. Нарываться на наказание тоже не собираюсь — незачем. Зато, если моя идея выгорит…
В кабинет вернулся блондин, снова выразительно оглядел меня, цокнул.
— Мэтра Иоса ты должна слушаться, как меня.
Мразь эту похотливую?!
— Ясно… маман.
Он у неё зам, получается.
— Делаешь успехи.
Блондин бросил в меня коричневым свёртком. З-заботливый, чтоб его. Одёжку принёс — бесформенный балахон, раскроенный явно на слона, но в принципе разумно — сначала мыться, потом в хорошее обряжаться. И вообще, во всём надо плюсы искать — из «мешка» у меня только голова торчит. Меньше видят — меньше на мой счёт фантазируют.
Эх, ещё бы обувкой снабдили.
— Идём, птичка, покажу, где пёрышки чистить.
Велено слушаться…
Скосив глаза на маман, убедилась, что она не возражает. Ладно… Надеюсь, сходу «знакомиться» урод не пожелает, всё же я только из помойки выползла. Вышла вслед за мэтром в коридор. Интересно, почему «мэтр»? Судя по грации, он танцор. Арт-директор?
— Шевели ножками, куколка.
Мда, шаг у мэтра как три моих.
Коридор мы буквально пролетели, поднялись на второй этаж.
— Запоминай, птичка. Порхать ты можешь только по жилой части. Чтобы с неё клювика без разрешения не высовывала.
— Маман говорила, что нельзя выходить на улицу, — осторожно заметила я.
— Ещё раз, специально для прелестных дурочек. Попытаешься выйти на улицу — заработает метка. В доме метка работать не будет, но если тебя поймают где-то, где тебе быть не положено, влетит. Уяснила?
— Теперь да.
Очередной коридор вывел нас в холл, и от обилия декора зарябило в глазах. Густое переплетение лепных цветов, выкрашенных отталкивающе-яркими глянцевыми красками, закрывало не только потолок, но и стены. Именно поэтому стоящего у окна брюнета в чёрном мундире я заметила, лишь когда он обернулся и пронзил нас неприязненным взглядом.
Глава 5
Брюнет посмотрел на нас примерно так же, как недавно я смотрела на кучу мусора, решаясь ковырнуть её мыском.
Если бы не гримаса высокомерного отвращения, лицо мужчины можно было бы назвать привлекательным. По крайней мере, черты вполне приятные, будто скульптор-эстет поработал. Светлая фарфоровая кожа лишь усиливала ассоциации с куклой. А уж сочетание белой кожи, чёрных волос и тёмных глаз, подчёркнутых цветом мундира вовсе превращали его в настоящего красавца. И мэтр, несмотря на все свои профессиональные, годами отточенные фишки, рядом с брюнетом смотрелся дёшево и нелепо.