Рыжая
Шрифт:
— Кажется, — отвечаю я уклончиво. Эта обыденность начинает становиться все дерьмовее.
— Что, если ей понравится Париж? — с надеждой спрашиваю я. — Тогда мы можем поехать?
Он встает и целует меня в макушку.
— Да. Сразу же после того, как обеспечим ей нормальное детство.
— Ну, а пока она все еще маленькая, можем мы поехать куда-нибудь в нормальное место? Не похоже, чтобы ей было дело до Минни-Маус сейчас.
— Скорее всего, мы не поедем в отпуск в этом году. Она слишком маленькая, чтобы оставить ее или взять с собой куда-нибудь. — я с недоверием наблюдаю, как
— Это нелепо, — объявляю я, слизывая овсяные хлопья со своей ложки. — Много пар у которых есть дети ездят в отпуск.
— Есть вещи, от которых приходится отказаться, когда у тебя появляется семья, Рыжая. Ты только сейчас начинаешь это понимать?
— Давай откажемся от мяса... музыки... электричества! Но не от отпуска.
Сэм роняет охапку грязного белья, которое держит в руках. Я вижу, как его спина вздрагивает от смеха, когда он наклоняется, чтобы подобрать все.
Калеб игнорирует меня, просматривая что-то в телефоне.
Все мужчины в моей жизни обращаются со мной так, словно я посмешище.
— Я поеду в отпуск, — заявляю я им. Калеб смотрит на меня, выгнув бровь.
— Что ты сказала, Лия?
Он прикалывается надо мной. Не знаю, почему я проглотила наживку.
— Я говорю, что с тобой или без тебя, но я поеду в отпуск.
Я выхожу из комнаты, чтобы не видеть выражение его лица. Почему я чувствую себя как десятилетняя девочка? Нет, со мной все в порядке. Это все он. Он не хочет меня такую, какая я есть. Он хочет сделать из меня кого-то совершенно другого. Мы с Калебом играем в эту игру уже не первый год. Он задает стандарт, по которому я должна жить, а я не справляюсь с этой задачей.
Он следует за мной.
— Что ты делаешь? — он хватает меня за руку, когда я пытаюсь уйти.
— Ты пытаешься контролировать меня.
— Мысль о полностью подчиненной Лии мне не интересна, поверь мне. Тем не менее, быть частью семьи означает принимать совместные решения.
— О, пожалуйста, — шиплю я на него, — давай не будем притворяться, будто кто-то, кроме тебя, принимает решения.
Я выдергиваю руку из его руки.
— Я устала принимать участие в спектакле, который постоянно должна разыгрывать перед тобой.
Я уже возле лестницы, когда слышу, как он произносит:
— Что ж, вот и все.
Я не оглядываюсь.
Наверху я вытаскиваю рисунок, нарисованный уличным художником, который Кортни привезла мне из своей поездки по Европе. Я храню его, завернутым в вощеную бумагу, в коробке. Я прикасаюсь к красному зонтику кончиком пальца. Раньше Кортни говорила, что я ее красный зонтик. Когда у нее были неприятности, все, что ей было нужно, просто подойти и встать рядом со мной, и я отгоняла их от нее. Это не совсем правда. Я подвела Кортни, подвела своего отца, и занята тем, что подвожу Калеба.
Я засовываю рисунок обратно в коробку и вытираю слезы, стекающие по моим щекам. Услышав, что Эстелла проснулась и заплакала, я беру себя в руки, делаю глубокий вдох и отправляюсь к ней.
Глава 14
Прошлое …
Мы поругались
Затем случился тот звонок. Я была на работе, когда изысканный голос Луки раздался на линии. У нас с Лукой нестабильные отношения: иногда между нами все отлично, а иногда мне хочется облить ее голову керосином и чиркнуть спичкой. Она говорила что-то о больнице и потере памяти. Я не понимала, пока она не сказала: «Лия, ты меня слушаешь? Калеб в больнице! Он не помнит собственного имени!»
— Больница? — переспросила я. Калеб должен покупать мне кольцо в ювелирном магазине.
— Несчастный случай, Лия, — повторила она. — Мы вылетаем утром.
Закончив разговор с Лукой, я сразу же начала проверять рейсы. Если я улечу сейчас, буду там к полуночи. Она полетит утром, вместе со Стивом, отчимом Калеба. Мне хотелось оказаться там первой. Мне надо посмотреть ему в глаза и заставить его вспомнить меня. Отец зашел в мой офис, держа в руках пачку документов. Курсор моей мышки завис над кнопкой оплаты. Ему всегда нужно, чтобы я что-то подписывала.
— Что ты делаешь? — он посмотрел на меня поверх оправы очков.
— Калеб попал в аварию, — ответила я. — У него сотрясение мозга и он не помнит, кто он.
— Ты не можешь уехать, — безапелляционно заявил отец. — У нас пробный запуск в разгаре. Ты нужна мне здесь.
Он бросил бумаги на мой стол и направился к двери. Я моргнула, глядя ему в спину, не уверенная, что он меня правильно расслышал.
— Папочка?
Он замер у двери, но так и не повернулся ко мне лицом. Вот такие у нас отношения: я разговариваю с его спиной, склоненной головой или газетой.
— Калеб нуждается во мне, и я еду к нему. Я нажала на «оплатить билет» и встала, чтобы собрать свои вещи.
Я не смотрела на него, пока шла к двери, где он застыл на месте, глядя на меня.
— Джоанна …
— Не называй меня так. Меня зовут Лия.
Протиснувшись мимо него, я с силой оттолкнула его от двери. Выглядела я храбрее, чем чувствовала себя на самом деле — в этом я хороша. Я только что бросила вызов отцу — мужчине, любовь которого я всю жизнь пыталась выиграть, заработать... заслужить?
Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не обернуться и оценить силу его гнева. Я знала, если посмотрю на него, то побегу назад, вымаливая крохи его любви, как собачка. Он был в ярости... кипел. Иди, иди, иди — говорила я себе. Калеб нуждается во мне. Он — то хорошее, что у меня есть, и я не позволю ему забыть меня. Какое значение имеет эта работа? Мой отец? Калеб необходим мне больше, чем они.