Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
– Врут, на мой счет точно врут, – уверенно заявила я, поскольку то, чего надо блюсти, утратила пару лет назад как минимум и совсем не переживала по этому поводу.
– Тогда чего же? – вконец растерявшись, спросил парень.
– Тьфу, да дела у меня начались, – в сердцах рубанула правдуматку, пока Лакс не навоображал себе еще невесть какой дури, не обиделся поновому да не рванул прочь. Хорошо, если понесется просто подальше от привередливой магевы, которая то заигрывает, то гонит, а коль отправится к миданским шлюхам? Да я же весь город по камешкам от злости раскатаю. Я размеренно задышала, успокаивая закипающую ревность,
– Да, ты извини, если я, дурень нетерпеливый, обидел, – стушевался вор, переминаясь с ноги на ногу.
В темноте не могла различить его лицо отчетливо, видела лишь черный профиль, но слышала дыхание и легкий аромат полевых трав. Ни от кого из моих быших парней так хорошо не пахло. Пот, ментоловая жвачка, табак, одеколон, грязные носки – этого было в избытке, но от Лакса веяло чемто совершенно естественным и очень влекущим. Или так казалось только мне? Даже сейчас я не отказалась бы от того, чтобы он просто лег рядом, такой теплый, ставший родным, знакомым и совершенно необходимым. Хотелось, чтобы просто был рядом. Мне необходимо было безо всяких сексуальных заморочек держать его за руку или спать, положив голову ему на плечо, чтобы можно было в любой момент погладить гладкую, поэльфийски безволосую кожу на руках и груди, дотянуться до рыжих, мягких, как шерсть у кошки, волос и запустить в них пальцы.
– Никаких обид, Лакс, – прошептала я, не решаясь высказать то, что испытывала, изза какойто совершенно не свойственной мне робости.
– Доброй ночи, любимая. – Вор чуть склонил голову и коснулся моих губ нежнымнежным, как ласка ветерка, поцелуем.
«Любимая» – он впервые назвал меня так, сердце на секунду замерло и с силой бухнуло в груди. Любимая – это звучало так красиво, куда приятнее всяких солнышек, лапочек, деток и прочих прозвищ, щедро сыплющихся из уст парней моего мира. Никогда терпеть этой дури не могла и сразу просила, чтоб называли по имени или прозвищу.
– Доброй ночи, – отозвалась я, но ответное слово застряло у меня в горле и так и не смогло прорваться наружу. – До завтра!
Лакс ушел, я закрыла дверь и заползла на кровать, от всей души жалея, что не сказала того, чего хочу, ведь он мог бы остаться. Легкое, на грани слышимости сопение Фаля и зеленый проблеск его помаргивающих во тьме глаз малопомалу успокоили мое разгоряченное воображение, а обезболивающая таблетка подействовала лучше всякого снотворного. Я отключилась почти мгновенно, только снилась мне опять какаято дрянь. Мы стояли с Лаксом на берегу реки, только я на одном, а он на другом, и пытались докинуть друг до друга веревки, именуемые ковбоями лассо. Ни хрена у нас не получалось.
Глава 23
Реабилитация, делегация и публичные разоблачения
Я была даже рада проснуться от того, что меня тормошил Фаль, позванивая на ухо:
– Оса! Оса! Ты спишь? А то там Нория так на Ханта ругается, кричит, будто он чегото украл! Жуть!
– Значит, надо обращаться в детскую комнату милиции или звать участкового, – зевнула я, но глаза продрала и села на кровати, вспоминая, где нахожусь. – Участковых в здешних краях не сыщешь, впрочем, как и в моих, так что разницы в принципе никакой, тут даже получше будет, поскольку никто на их появление не надеется. Правда, вот здесь я магева, и право не только помогать, но и судить мне даровано или навязано – это уж как посмотреть, но всетаки свыше! Так что надо вставать и идти разбираться. Итак, подъем! Чип и Дейл спешат на помощь, спасатели, вперед!
Я натянула джинсы, в них мне удобнее всего в такие деньки, и, поплескав на лицо водой, пошла на звук скандала. Фаль летел впереди, указывал дорогу. Личная комната Нории находилась в самом конце коридора, изза плотно закрытой двери грозное громыхание голоса женщины слышалось все более отчетливо. Она кричала чтото о неблагодарности и глупых шутках столь оглушительно, что в проводнике вовсе не было нужды.
– Утро доброе, что за шум, а драки нет? – спросила я, заглядывая в комнату одномоментно со звуком пощечины и всхлипом Ханта.
Рядом с лакированным темновишневым комодом и массивной кроватью на ножках, годившихся на цирковые подпорки даже слону, нависнув над съежившимся от ужаса сыном, метала громы и молнии раскрасневшаяся от негодования хозяйка трактира. Кажется, назревала ситуация а ля Ваня Грозный и его проштрафившийся сынок. Хорошо хоть посоха, чтобы съездить чадо по балде, у Нории под руками не было, но такая женщина вполне могла открутить башку голыми руками. Фаль испуганно пискнул и зарылся мне в волосы как в гнездо. Мое появление заставило мать отпрянуть от парня, чем Хант и воспользовался, выпалив торопливо:
– Мамка серьгу любимую потеряла, а кричит, будто я ее спер! Ничего слушать не хочет! А у меня от затрещин башка пухнет!
– Ты и магеве врать будешь, пащенок?! – взвилась Нория, как торнадо в Калифорнии.
– Да не брал я ничего, Гарнагом клянусь! – завопил Хант, и в голосе его было столько неподдельного возмущения пополам с удивлением, что я поверила. Если парнишка и тягал чего у мамки, то не сейчас и не эту злополучную сережку. И вообще, молодежь нынче практичная пошла, если б детка решил обчистить родительницу, выкрал бы не одну разъединую вещицу, а всю коллекцию побрякушек – и сделал ноги.
– Стоп, стоп! Таймаут! Продолжите драку после! Нория, почему ты решила, что вещь украл твой сын? – умиротворяюще вскинув руки, поинтересовалась я, становясь между матерью и сыном и от всей души надеясь, что магевский авторитет спасет меня от оплеухи, предназначенной Ханту.
– Комнату я свою на ключ запираю, кроме как ему, никому ходу сюда нет, да и мало ли Хант пацаном сопливым у меня побрякушек тягал играться? – прогудела возмущенная женщина, подбоченившись.
– Да когда это было, маманя, – прогундосил парень, пятясь за мою спину. – Я большой уже, да и зачем мне одна твоя сережка, коль девке какой на забаву тащить, так я бы две спер! Да и полоумным надо быть, чтобы твои любимые с красными камушками, от прабабушки доставшиеся, стырить!
– Когда ты сережки в последний раз видела? – отвлекая материнское внимание от маневров отпрыска, с достоинством всеведущей колдуньи уточнила я, соображая по ходу дела, что речь идет об украшениях, в которых Нория рисовалась вчера.
– Ввечеру их сняла, торопилась, потому в шкатулку не стала класть, комнату закрыла да и ушла, а утром глядь, нет серьги! – Женщина обошла вниманием факт своего местонахождения ночью в иной спальне, но, полагаю, Кейр мог бы обеспечить ее алиби.