Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
– Выйдет настоящее пособие по групповому сексу, – мрачно подытожила я, зная тягу подружки к чтиву позабойнее, со вкусом клубнички, вроде творений незабвенной Лорел. Уже ни на что не рассчитывая, спросила снова:
– Значит, не веришь?
– Неа, но выдумано здорово! – одобрила Галка. – А если хочешь, чтобы верили, надо не за фантастику, а за детективы браться. Верное дело! Вон какими тиражами Донцова, Устинова да Полякова выходят! А ты глупее, что ли?
Спорить, доказывать, настаивать на своем только для того, чтобы убедить трезвомыслящую подруженьку, что Ксюха окончательно съехала с катушек и все глубже и безнадежнее погружается в мир иллюзий, я не стала. Забила на откровенность с Галкой
Я тоже пыталась орать на потолок, стены и пол, тщетно упрашивая и матеря создания, благодаря коим состоялось мое путешествие, но отозвались только соседи снизу, естественно, звучными ударами по батарее, настойчиво предлагавшими мне поумерить пыл. Я даже сходила к экстрасенсу, но, едва тот заладил про венец безбрачия и сглаз, плюнула жулику в физиономию и ушла, громко хлопнув дверью. Больше у «знатоков» тонкого мира спасения не искала, зато самостоятельно облазила все считающиеся аномальными места в нашем городе и пригороде. Список включил в себя:
– Три кладбища. Там на меня смотрели с сочувственным подозрением, как на потенциальную самоубийцу. Пришлось вешать лапшу на уши о поисках могилки прабабушки.
– Пещеры в Алесинке. Я промочила ноги и перемазалась как поросенок в апрельской грязи, но не приобрела ничего, кроме насморка.
– Круг камней на окраине парка, то ли остатки чегото и в самом деле древнего, то ли остов долгостроя, где, по слухам, любили тусоваться неприкаянные души, семафоря случайным прохожим неясными огнями. Там я напоролась на развеселую ораву старших школьников, отмечавших какоето событие с пением под гитару и пивом. Вырваться удалось только после «посошковой».
Во всех этих местах я пыталась использовать собственноручно составленное из рун заклятие открытия врат между мирами и перемещения, тщательно вырисованное на листке формата А4. Ясен пень, ничего не вышло! Последним актом отчаяния стало художественное оформление в рунном стиле напольного зеркала в прихожей. Масляной краской провонял весь коридор, эффект же, не считая восторженного вопля Галки: «Я хочу такое же! Только красным! Когда нарисуешь?» – опять оказался равен нулю.
Сны мои были смутны, как и явь, только тоска в них была гораздо острее, потому что снилось, как зовут меня Лакс, Фаль и Кейр, как отчаянно, будто плача, ржет Дэлькор…
Честно признаться, на меня стали накатывать не только тоска, с каждым днем становившаяся все острее, но и безнадежное отчаяние черной мысли: «А что, если я никогда не смогу вернуться?»
Я даже (о ужас!) начала писать стихи, вернее, они, негодные, вздумали писаться через меня. Строчки крутились в голове, долбились и не желали оставлять в покое, пока не оказывались на бумаге. Торопливо черкая, записывала и прятала их подальше в стол, чтобы, не дай бог, кто из друзей не напоролся на сие графоманское убожество, посвященное душевным страданиям. Наверное, будь я стоящим поэтом, на почве столь сильных душевных переживаний могла бы родить гениальные шедевры.
Но как бы плохо мне ни было, я не могла прекратить метаться в поисках выхода и решить для себя: «Все это игры воспаленного воображения, перекормленного дурацкими книжками, плюс комплекс нуждающейся в признании самолюбивой девчонки, никаких Лакса, Фаля, Кейра, Дэлькора нет и не существовало, как и не происходило никакого путешествия в «другой мир»!» Это было бы настоящим предательством не только и, возможно, даже не столько друзей (кто знает, как они восприняли мое исчезновение!), сколько самой себя. Слишком яркими и полновесными оказались мои воспоминания, к тому же имелось пусть маленькое, зато вполне реальное доказательство пребывания в ином мире – загар. Настоящий летний загар, не ровный слой пигмента, «вынесенный» из солярия, а тот самый, естественный, который ни с чем не спутаешь, заработанный под солнцем и ветром. Эта хрупкая ниточка удерживала меня над бездной безумия. Отказаться от мечты только потому, что я пока не могу найти путь к ее исполнению, – ни за что!
Я собиралась продолжить поиски, а слезы, капающие из глаз словно сами по себе, были не в счет. Минуты слабости имеются у каждого, особенно в такие пасмурные и унылые деньки, как сегодня. Даже не верится, что начало мая на дворе. Может, у Весны шизофрения и она возомнила себя Осенью? Я решительно соскочила с подоконника, потерла отсиженную филейную часть и решила выбраться в магазин. Надо было купить чегонибудь пожевать и вытрясти скорбные мысли из головы. Шопинг – типично женское средство от депрессии.
Заглянула в кошелек, потом на полку с заначкой. Ндаа, денег до следующих родительских вливаний и собственного «конвертика за репетиторство» оставалось негусто, но позволить себе пачку мюсли, батон вредного для фигуры (всегда на это плевала!) белого хлеба, пачку масла, кусок сыра, пакет молока, макаронытрехминутки, чуток колбаски, яйца и сосиски я вполне могла. Закупив все, можно было бы не ходить за продуктами целую неделю.
Это у Галки в полном семействе из бабки, дедки, мамки, папки и пары братьев продукты из холодильника испарялись с космической скоростью. Не успеешь притащить три сумки (две в руках, третья в зубах!), как опять шаром покати. Мужики жрали, словно кони, обидно только, что не сено. Им все больше мясо подавай, хотя, думаю, если бы в холодильнике осталось только сено, смели бы и его. Но что самое странное, особенно здорово пропадало у них в доме молоко.
Когда бы ни заглянула к подружке, вслед непременно неслось: «Не забудьте купить молока! Два, нет, три пакета!» Куда девался этот продукт, не понимали не только гости семейства, сама Галка тоже не могла отыскать отгадку. Может быть, ктото по ночам, возомнив себя Клеопатрой Египетской, в молоке купался исключительно с косметическими целями? Или я не там аномальные места искала, надо было первым делом к подруге наведаться и попробовать колдануть?
Краткий приступ уныния миновал. Ничего! Мы еще поборемся! Привычно показала язык собственному отражению в разрисованном рунами зеркале. А декор и в самом деле стильный получился! Наскоро причесала волосы, влезла в растянутые на коленках, дырявые и потертые джинсы, удобные, модные, хоть не идущие ни в какое сравнение с эльфийскими шмотками, натянула футболку с прикольным рисунком: тремя качающимися в гамаке котятами. Мазнула по губам помадой, завязала шнурки на кроссовках, застегнула молнию кожанки и, хлопнув дверью, вылетела на площадку.
Нажатие кнопочки вызвало гул, стук, лязг и погромыхивание в шахте. Бинго! Лифт работал! Старая, ремонтированаяпереремонтированая железяка поползла ко мне на восьмой этаж. В принципе я не слишком сетовала, когда кабинка в очередной раз ломалась. Вот соседям Семенчиковым с младенцем и собакой – парочкой громогласных иждивенцев, в равной мере нуждающихся в регулярных прогулках, и впрямь приходилось тяжко. Вместе с ребенком нужно было каждый раз волочь коляску, а вместе с псом нестись вприпрыжку вниз, ведь животине не объяснишь, что лестница – это еще не улица, – и на ступеньках справлять нужду никак нельзя.