Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
Дневной привал в этот раз растянулся больше обычного изза Дэлькора, усвиставшего в лес в погоне за какойто неповоротливой птицей, обленившейся настолько, что пыталась уйти от коня пешком, за что и поплатилась, став его добычей. Толстую пернатую тварь, то ли рябчика, то ли куропатку, хрен их разберешь, пестрых, коняга есть, разумеется, не стал. Не дурак сырьем мясо жрать. Жеребец приволок придушенную зубами птицу на стоянку и гордо положил мне на колени. Интересно, будь у него на копытах пальцы, он и костер бы разжег для приготовления жаркого?
– Ты вообще лошадь или охотничья собака? – в который раз задалась
Дэлькор скосил хитрый чернооранжевый глаз, морда с синякомпятном приняла самое нахальное из возможных выражений, и ласково лизнул меня в щеку, словно спрашивал в свою очередь, а какая мне на фиг разница?
– Ну что ты к животному придираешься, магева, – с самым невинным видом принялся журить меня Лакс, закидывая костер землей, – он нам на ужин птичку принес, позаботился. Жаль, мы раньше о его талантах не знали, свежей дичью могли бы закусывать всю дорогу!
Фаль же увивался вокруг Дэлькора, как кот Матроскин вокруг Буренки и Гаврюши, на мордахе было точьвточь такое же выражение блаженного собственнического умиления. Сильф и так привязался к коню, но теперь, когда выяснилось, что жеребец еще и продовольствием снабжать может, залюбил его пуще прежнего.
– Не считая того, что ужинать мы, если не случится ничего непредвиденного, будем уже в городе, ты прав. – Даже справедливый Кейр встал на сторону вора и жеребца.
– Ну ладно, раз вы такие умные, тогда скажите, кто будет ощипывать эту птичку? – Я ткнула пальцем в жирную тушку, словно прокурор в обвиняемого перед тем, как попросить у суда пожизненного заключения.
– До города подождем, а там в трактир на кухню отдадим, – безразлично пожал плечами Кейр.
– Вы никогда птиц не щипали, – со вздохом констатировала я.
– Вообщето нет, – легко согласился Лакс. – Сама знаешь, я городской парень, охотой не промышлял.
Герг ему поддакнул, что в поварах не ходил.
– Мне случалось зайцев бить, – признал воин, потерев переносицу, – потрошил их и свежевал. А что, с птицами иначе?
– Мужчины! – фыркнула я, сознавая свое превосходство. – Пока птица еще не остыла, перья из нее выдрать не проблема, а как закоченеет, только кипятком шпарить, так не поддастся, да и кожица надрываться будет. Если хотим ее целиком жарить, надо сейчас ощипывать. Думаю, этим займется тот, кто больше всех хвалил моего коня за удачную охоту!
– Ты шутишь? – с надеждой спросил Лакс, умильно сложив руки.
– Вообщето нет, только слегка издеваюсь, – ухмыльнулась я, перебросив тушку телохранителю, будто мяч. – Насчет птицы не вру, моя бабушка курятник держала, но, полагаю, на кухне в трактире повара достаточно опытны, чтоб одолеть и не парную птицу. Запихни ее куданибудь в свои мешки и поехали, Кейр. А то не доберемся в Мидан к сумеркам, на дороге останавливаться придется, и тогда птичку вам потрошить, так и знайте!
Моя страшная угроза подействовала почище кнута, компания собралась гораздо быстрее обычного и темп передвижения взяла более высокий, даже Герг пытался погонять Белку, неловко сжимая ее бока коленями. Та удивленно оборачивалась, фыркала, но шаг прибавляла лишь тогда, когда начинала отставать от других лошадей.
Кейр был прав насчет неуклонного приближения к городу, повозки стали попадаться чаще, в этих краях старый тракт и новый шли, а точнее, виляли, бок о бок, и часть путешественников предпочитали сворачивать на менее людную, пусть и не особенно ухоженную, дорогу. Повозки встречались уже не по одной, а целыми группами, бывало, лишь самую малость не дотягивающими до караванов, коегде я даже замечала верховых охранников. Служивые люди изучали нас несколько секунд, узнавали во мне магеву, а в Кейре своего и автоматически снимали нашу компанию из списка потенциальных любителей поживы за счет честных торговцев.
Последняя замаячившая перед нами пара повозок с крытым плотной тканью верхом не охранялась. Зато она была особенно… нет, не живописна, не своеобразна, даже не оригинальна. Иначе как аляповатым это зубодробительное сочетание ярких, бьющих по глазам красок и оскаленных не то в гримасах ужаса, не то в сердечных улыбках рож я назвать не смогла бы, не погрешив против истины. Думаю, если бы переселенцы с Дикого Запада, страдавшие от набегов краснокожих, догадались так украсить свои фургоны, ни один здравомыслящий индеец к ним и на десять миль не приблизился бы.
Замыкающей повозкой правил седой, но еще крепкий дядька в яркокрасной рубашке и широких, как паруса, столь же колоритных штанах. Рядом шел невысокий, гибкий, как тростник, босой паренек в одних трико. Вожжи флангового средства передвижения держала черноволосая, грудастая, сияющая жемчужной улыбкой из рекламы блендамеда женщина в пестром платье с корсажем, увешанная звенящим при малейшем движении тела набором бижутерии. Обильные украшения, состоящие из колокольчиков, бусинок, колечек и монеток, украшали шею, уши, оба запястья и пояс дамы. Смотрелась она столь же колоритно, как смесь цыганки с клептоманкой, служащая подтверждением старого правила кочевого народа: кто первый встал, тот красивей всех оделся.
– Балаганщики, – констатировал Кейр.
– Я догадалась, что не воры, с такими шумовыми эффектами на дело не отправишься, – малость кисловато откликнулась я. А что мне было шибко радоваться, когда эффектная красотка скалилась нашей компании, мне мимоходом, а в основном мужчинам, и все, даже Лакс, отвечали ей широкими улыбками зачарованных идиотов. Герг так и вовсе ухитрился заставить Белку сменить траекторию движения настолько, чтобы приблизиться к вознице поближе. Полагаю, с седла открывался замечательный вид на декольте женщины. Ничем иным туманномечтательный взгляд поэта я объяснить не могла. Между прочим, в такой одежке и мой второй с половиной бюст смотрелся бы на весь четвертый, а чего там внутри у этой актриски, еще неизвестно, может, она тряпочек или поролона напихала для пущего эффекта. Но разве ж прибалдевшим от женских прелестей мужикам мозги вправишь?
Както само собой вышло, не знаю уж, мужчины ли малость придержали коней, или балаганщики подстегнули своих, а только поехали мы одной группой.
– Привет вам, путники! – грудное контральто было еще более красивым, чем улыбка и высокая грудь актрисульки. Будь я созданием иного пола, наверное, она произвела бы на меня впечатление. Но я была девицей, а потому испытывала не восхищение, а скрытую досаду, когда балаганщица принялась завлекать кавалеров. – В Мидан?
– Угадала, красавица! – первым нашелся Лакс.