Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
– Придумаю, не переживай, и вообще, у меня на поясе, если ты помнишь, кинжал из этого, как его, «серого пламени» висит. Им можно все что угодно зарэзать, значит, и нежить, если она не пойдет на контакт и откажется от сотрудничества. Я хохмила и почемуто совершенно не беспокоилась по поводу ночного гостя хуторянки. Было лишь интересно, да и то не столько караулить ходока, сколько сидеть вот так запросто в темноте на теплом полу, бок о бок с Лаксом, слышать его дыхание, трепаться о пустяках, чувствовать пряди мягких волос парня на своей щеке. Было в этих посиделках чтото куда более интимное, чем в прозаичных обжиманиях в потемках на диване с очередным
– Ты сам какуюнибудь нежить видел?
– Нет, только истории в тавернах слыхал, но в них, где правда, где три мешка вранья, разве разберешь, – задумчиво протянул вор, потер длинный нос и поерзал, то ли принимая более удобную позу, то ли, что больше льстило девичьему самолюбию, пытаясь прижаться ко мне посильнее.
– А эльфийские легенды? – поинтересовалась я, не делая попыток отодвинуться.
– У них все трепетно, возвышенно и благородно до слез. Призраки являются в час великой нужды, дабы ободрить потомков или передать им реликвию, при помощи которой можно одолеть врага или спасти княжество от какой напасти. – Лакс старался говорить небрежно, однако за ироничными словами мужчины я видела ребенка, млевшего некогда от сказок, рассказанных матерью.
– Ну ужасов и благородных былин я тоже вдоволь наслушалась, теперь нам предстоят первые практические занятия по курсу изучения повадок выходцев из могил, – резюмировала я и уже почти решилась ткнуться носом в плечо парня, когда за окошком раздался печальный стон.
Словно тоскующий ветер пронесся по саду. Будь я собакой, завыла бы в голос. Потусторонние звуки затихли и через один долгий миг повторились снова. Лакс вздрогнул, машинально прижал меня к себе. Так, в обнимку, мы и стали осторожно приподниматься, чтобы выглянуть из окна, как солдаты из окопа под обстрелом.
Темный силуэт грузного мужчины на фоне темного сада в слабом свете звезд нарисовался у подмеченной нами яблони. Рука создания коснулась коры дерева, будто пыталась вновь ощутить чтото из мира плоти, огладила топорщившуюся колом бороду. Призрак вновь простонал. Затем печальный покойничек сделал шаг, чтобы встать поровнее под яблоней. В тот же миг раздалось звучное жадное клацанье, и «призрак» истошно заорал! Вопль вперемешку с ругательствами самого прозаического свойства огласил ночной сад.
– Попался, голубчик! – злорадно завопила я, сиганув через открытое окно и на бегу метнув в мерзавца заготовленную заранее тройку рун, именуемую в пособиях по рунной магии весьма поэтично – «оковы врага». Враг резко заткнулся и как подкошенный рухнул в траву.
Мы с Лаксом и Кейр оказались у яблони практически одновременно. Ярина, использовавшая для выхода из дома дверь, припоздала на какихто несколько секунд. Тяжело дыша не столько от физической нагрузки, сколько от возбуждения, мы окружили «призрака». Заправленная маслом лампа хозяйки и руна кановысветили могучего бородатого мужика, раззявившего рот в беззвучном изза магического кляпа крике. Нога «выходца с того света» была надежно защелкнута челюстями капкана – одного из нескольких приспособлений, установленных нами под вечер в саду, очень прочных, но сделанных специально так, дабы не портить ценную шкуру зверя. Я нагнулась и стянула с башки «нежити» картуз.
– Так, проводим опознание. Ярина, знаком ли тебе этот человек?
– Фокма! – в удивлении ахнула крестьянка, всплеснув руками.
– Ты знала, что ее пугает человек? – усмехнулся мне Кейр.
– Нет, но решила на всякий случай перестраховаться, – скромно улыбнулась я. – Стало быть, этот твой родственник, Ярина. Очень интересно, какого же рожна он из себя привидение корчит? Уж не для того ли, чтоб ты хутор поскорее продать решилась?
– И на что только люди от жадности не идут! – резюмировал Лакс, малость разочарованный тем, что нежить оказалась самой натуральной «житью», не добавив ни капли к его личному опыту трансцендентального.
– Впрочем, не будем строить бездоказательных версий, давайте у нашего призрака обо всем спросим. Сейчас заклятие сниму, с капканом на ноге он далеко убежать не сможет, пусть дает показания, – решительно объявила я и устранила магические путы.
– Фокма, зачем? – Ярина спросила с жалобной беспомощностью преданного доверия. – Неужто все изза землицы?
Крякнув, мужик сел, встать с капканом на ноге у него все одно не вышло бы, и глухо пробормотал, глядя в землю:
– Вишь ты, стыдобища какая вышла, а я ведь как лучше хотел. Только поверишь ли?
– Обвиняемый имеет право на оглашение своей версии происходящего, – заверила я его, поскольку крестьянка, кажется, временно потеряла дар речи. – Говори, мы выслушаем, а верить или нет, решим сами.
– Люблю я ее, – совершенно неожиданно признался Фокма, весь както сжавшись, что при его габаритах было затруднительно (видно, мальчик хорошо кушал, и не только морковку). – Сызмальства люблю, еще когда ребятенками вместе играли, думал – вырасту, непременно женюсь. А ее родители за Парама отдали, ничего слушать не хотели, потом и меня оженили. Так и жил, как без сердца, из груди вынутого, от ярмарки до ярмарки, где хоть увидеться мог, словечком перемолвиться. Как умерла женка моя, бобылем остался, а потом и Ярина своего мужика схоронила, я и решил, дурень, что еще смогу хоть напоследок счастье свое устроить. Намекал ей чуток, просил ко мне перебраться хоть как к родичу поначалу. Только она никак решиться не могла, вот я и скумекал чуток пугнуть. Пусть не ко мне, так от нежити прочь убраться захочет. А вишь ты, как оно обернулось.
– Нда, – протянул Кейр, огладив подбородок. Воин был почти шокирован. Он мог ожидать выходок такого рода от сумасбродкимагевы, но не от крестьянина в летах.
– Амор, – задумчиво процитировала я, почесав нос, и глянула на Ярину. Несмотря на искусственное освещение, было совершенно очевидно, щеки предмета воздыхания Фокмы заливал совершенно девичий румянец, а глаза посверкивали так, будто крестьянка сбросила годков двадцать. Еще бы, готова поспорить, ничего столь романтичного, как этой ночкой, с ней за всю жизнь ни разу не приключилось. – Ну что, Ярина, тебе как жертве розыгрыша решать, что делать с этим Ромео будешь.
– Ох, Фокма. – Ни малейшего укора в голосе женщины не было, только томное, удивленное довольство. – Да кабы я знала…
– Ну теперьто знаешь, – пробормотал себе под нос незадачливый влюбленный.
– Знаю, – кокетливо потупилась Ярина.
– Сними с него капкан, – уяснив ситуацию, попросила я Кейра, и воин играючи расщелкнул челюсти монстра, освобождая ногу мужика. – А дальше они сами разберутся, когда свадьбу назначить и кто к кому на хутор переезжать будет. Пошли, парни, им есть о чем наедине поговорить.