Ржевский. Том 2
Шрифт:
— Куда уж неприятнее. Какой?
— Ржевский с ювелиром и одной из своих баб пошёл гулять то ли по этажу, то ли по зданию. Штабс-ротмистр решил воспользоваться моментом и спеленать двух оставшихся баб — провентилировать, что случилось с вашим менталистом. Пока возможность была.
— Ну да, Ржевского-то не допросишь.
— Как и его подопечную! Формально она сейчас тоже Изначальная!
— Двух баб, как понимаю, в итоге упустили? И насчёт моего менталиста люди штабс-ротмистра ничего не выяснили?
— Не совсем так. Одна из баб, как оказалось,
— Ого. Погодите, не так сразу… Дайте виски потру… Та самая, что ли?!
— Та самая. У неё сработал Нимб Правителя — наш Ноль-первый имеет свои сношения с их Домом по линии Посольского Приказа.
Через несколько секунд там же
— Почему вы молчите?
— Думаю, Ваше Сиятельство. Усиленно размышляю над вашими словами. Ржевский, похоже, всего лишь инструмент? А к его имению уже давно присмотрелись люди совсем другого уровня? Которых он и сопровождает по городу, пользуясь своими иммунитетами?
— Ну, принцессе аль-Футаим чужие иммунитеты не нужны, ей и своих хватает.
— Хм, логично.
— Погодите, это не всё. Пока Принцесса открывала портал, по которому из Эмирата прибыла её охрана, возник зазор около четверти минуты. Всё это время её защищала от наших некто Норимацу. Я пока не выяснил, кто такие, но очень похоже на группу Мицубиси. У меня нет людей среди японцев, займёт время.
— Нет нужды выяснять, я знаю эту фамилию. Хотя яснее не стало, всё ещё больше запуталось.
— Что именно вы знаете?
— То же, что и все из учебника истории! Норимацу, последний самурай на островах. Вряд ли, судя по деталям, ваша японка из какой-то другой семьи.
— А я думаю, где я это имя слышал! Точно. Итого, в сухом остатке: первый ваш менталист на перекрёстке бросился под машину при странных обстоятельствах. Второй потерял сознание на работе и, по предварительным данным госпиталя, слегка в интеллекте просел. Система, нет? Вам не кажется, что ваши менталисты в Соте перестали быть эксклюзивом?
— Похоже на то. Знаете, стало одновременно и страшно, и непонятно.
— А что непонятного? Почему страшно, понимаю. Неприятно, когда твоё эксклюзивное оружие в более продвинутой версии появилось у твоего противника.
— … которого ты даже не можешь вычислить. Непонятно следующее: чтоб передавить пятый ранг, нужен уровень минимум на две единицы выше. Вы можете представить семёрку, работающую на Ржевских? Или в их интересах?
— В молле же он не был главным лицом? Там скорее надо думать или на ювелира, или на аль-Футаим?
— В Левом Береге не был, а на перекрёстке кроме него никого не было. Ваше Сиятельство, вы можете представить менталиста-семёрку у Ржевских?
— Вряд ли. Благотворительность не в чести, да и все семёрки работают исключительно на государство или на себя… Я постараюсь проверить по своим каналам, это совсем немного народу, но результат могу сказать заранее.
— Спасибо. А ваш родственник-граф, который в аппарате Наместника?
— Ему пришлось очень быстро покинуть молл, когда сработал амулет чужого монарха. В тех условиях Сергей ничего сделать не мог — не воевать же ему с Гвардией Эмирата.
— Скорее тогда уже с волей нашего Ноль-первого, раздающего карт-бланши царственным собратьям.
— Вы меня правильно поняли. Рядом с нашим Престолом казнят и за меньшее, с обязательной последующей кастрацией потомства по мужской и женской линии. Почему вы опять замолчали?
— Думаю… Ваше Сиятельство, а что если менталист-семёрка — иностранец?
— Шутите? Ха-ха-ха, вы мне даже настроение подняли. И какое же государство, вложившее в подобного монстра миллионы и инфраструктуру, так легко дало ему ходить за рубеж?! К нам они его в туристическую поездку отправили? Смешно.
— Согласен. Не бывает менталистов за рубежом, особенно выше второго ранга… Что-то здесь не складывается.
Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим.
От профессионалок Норимацу Ржевский вышел через два с половиной часа. Его глаза были широко раскрыты, расфокусированы и весело таращились в никуда. Рот опекуна тоже был слегка приоткрыт, его уголки то и дело порывались идиотски улыбаться.
— Бабоньки! — При виде девчонок, болтавших возле окна в своём доме, Дмитрий просветлел и захлебнулся эмоциями. — А жить-то как хорошо! Шу, дай тебе бог здоровья!
Он принялся достаточно странным образом приплясывать. Во всяком случае, в Заливе танец был неизвестен.
Аль-Футаим незаметно, как ей казалось, покосилась на двойняшку.
Мадина, не поворачивая головы, стрельнула той под нос средним пальцем правой руки, потом, не сдержавшись, развеселилась сама:
— Ржевский, знаешь, вот гляжу на тебя и думаю. Как всё-таки мало кое-кому для счастья надо!
— Хряк-бряк-ра-ра-бум, — блондин выбил сложную чечётку, прихлопывая себя руками то по бёдрам, то по корпусу. — Знаешь, Наджиб, а ты права была. Кочерыжку попарить, конечно, да, но… — в этот момент он обратил внимание на иронично улыбающуюся из глубины комнаты аль-Футаим.
— Я тоже понимаю свой язык, — подмигнула опекуну Далия. — Рада за тебя. С облегчением.
— Ой. — Блондин быстро прикусил язык и почему-то резко утратил былой задор, засмущавшись.
— Дмитрий-сан, оставить вам кого-нибудь из них до утра? — азиатка, понятием юмора не оперирующая по определению, по бесшумке общалась с кем-то из своих. — Мне нужно что-то сказать их начальству.
Говорила она по-японски, но менталистка вытащила текст из её головы.
— Ай, не надо никого, — решительно отмахнулся попечитель. — Спасибо большое, было здорово и незабываемо, но на этом остановимся, пожалуй. Хорошего понемногу, за некоторые буйки лучше не заплывать. Нырять тоже только в строго отведённых для этого местах, это я и по своему опыту знаю.