С автоматом в руках
Шрифт:
Утром прапорщик собрал всю заставу.
– Теперь мы в полном составе. Будем опять нести службу, как положено. На сегодняшний день число попыток перейти границу возрастает. Я хотел бы, чтобы вы относились к своим обязанностям со всей ответственностью, по крайней мере до тех пор, пока я здесь, а это продлится недолго...
Ребята насторожились. Павелка продолжал:
– В следующий понедельник приедет мой преемник. Кто, я не знаю, но наверняка это будет опытный командир. Вопросы есть?
Вопросов не было ни у кого. Лишь Храстецкий попросил прапорщика передать будущему
Прошла неделя, прежде чем ребята освоились. Пока они находились в Праге, Олива добился новых успехов и опять возглавлял список... Бал, который им пришлось оставить, удался на славу, и все о нем вспоминали до сих пор. Своих девушек ребята пока не видели. Цыган напрасно высматривал Ярмилу. Храстецкий с нетерпением ждал письма от Алены. В деревне был создан комитет действия Национального фронта, его председателем стал старый Зима. Из национального комитета вышли Долежал, Дворжак и отец Ярки Байер. Организация национальных социалистов распалась, а социал-демократ Шпачек стал членом КПЧ.
"Хотел бы я знать, что обо всем этом скажет Ярмила?" - думал Цыган. Наверное, конец их любви? А ведь он так скучал по ней, с каждым днем она казалась ему все прекраснее. Ему хотелось, чтобы поскорее наступила весна, первые теплые дни и ласковые вечера. Между тем на границе еще лежал глубокий снег, тяжелый и колючий. Цыган опять ходил в дозор с Храстецким, своим ближайшим другом. Яниш показал ему заброшенную, исцарапанную пулями сторожку, где они схватили двух бандитов.
– Самих бандитов мне не привелось встречать, - улыбнулся в ответ Храстецкий, - а вот что они вытворяли в деревнях, я видел не раз. А голод... Часто мы вообще не могли раздобыть никакой еды.
Как-то они сидели на Грифике и разогревали чай на старой печке. Ждали Павелку. Тот приехал, но, взглянув на часы, отправился в дальнейший путь, объяснив, что ему надо еще съездить попрощаться в Гуть, в лесничество: завтра он передает заставу новому командиру.
. - Завтра Стромек хочет созвать на заставе организационное партийное собрание, - сказал Храстецкий, когда Павелка уехал. - Говорил он тебе об этом?
– Говорил. По-моему, это давно следовало сделать.
– На заставе Словакия партийной организации тоже не было, - продолжал Храстецкий. - По-моему, секретарем нужно выбрать Стромека. Я и предложу его.
– В комитет наверняка захотят выбрать тебя.
– А ты?
– У меня Союз молодежи. Это тоже работа...
В это время Стромек и Роубик привели по глубокому снегу из Двура двух задержанных. Это были брат и сестра, оба студенты. Их отец работал в министерстве иностранных дел и был уволен сразу же после 25 февраля. Молодые люди решили закончить свое образование за границей, опасаясь, что здесь их исключат из высших учебных заведений. Они охотно отвечали на все вопросы, и вскоре старый Зима забрал их с собой.
– Надо тебе перебираться к нам, - посмеялся Стромек. - Если так пойдет и дальше...
Утром из Тахова приехал новый начальник заставы. Это был тоже прапорщик,
Храстецкий между тем принялся писать письмо, мечтательно посматривая в окно. Вдруг он взорвался:
– Что ты будешь делать?! Она все время твердит, чтобы я перебирался куда-нибудь поближе к Пльзеню. Что я могу поделать, черт побери? Я уже тысячу раз писал ей об этом. Когда-нибудь придет конец нашей службе здесь, и мы перейдем на станции КНБ. А что делать сейчас?
– Пригласи ее в Лесов. Ведь от нас не так уж далеко от Пльзеня, посоветовал ему Стромек. Цыган одобрил эту идею. Храстецкий дописал письмо и пошел в соседнюю комнату.
После полудня Павелка позвал всех в канцелярию и представил новому командиру прапорщику Карлику.
– Товарищи, - начал свою речь Карлик, и это необычное обращение произвело впечатление, - завтра я приму командование заставой. Я служил раньше в полиции в Праге, а в последнее время - в Кладно. Я не женат, потому, видимо, меня сюда назначили. На границе я никогда не служил, если не считать короткого периода
в тридцать восьмом году. О положении дел у вас мне рассказали в Тахове. А здесь я многое узнал от пана прапорщика. Я думаю: как вы, так и я будем хорошо делать общее дело.
– Пан Хлоупек, - сказал Павелка, - утром вы пойдете с нами на границу. Я покажу пану прапорщику наш участок границы. Питаться он будет вместе с вами, как и я. Пан Хлоупек, прикажите разойтись...
Стромек, пользуясь присутствием всего личного состава заставы, объявил:
– В семь часов вечера у нас в комнате состоится собрание коммунистов. Партийные документы иметь при себе!
Когда они возвращались к себе домой, Карлик высунулся из окна второго этажа.
– Вахмистр, - закричал он, - прошу прощения, но сегодня вечером я не смогу прийти! У меня много работы.
– Хорошо, - сказал изумленный Стромек и добавил, обращаясь к своим товарищам: - Первый из командиров - член партии, и именно у него нет времени.
Они пошли к себе домой, хотели почитать, но тотчас же заснули. Теперь им приходилось быть в наряде днем и ночью и каждый раз - долгих двенадцать часов. Возвращались промерзшие и тут же засыпали.
Вечером состоялось собрание. Всего на заставе было одиннадцать коммунистов. Прогрессивных взглядов придерживались, однако, и многие беспартийные. На повестке дня были выборы комитета. Секретарем избрали Стромека. Потом разбирали дело Вашека Гофмана: у него оказалось два партийных билета - КПЧ и национально-социалистической партии. Иван Олива давно уже знал об этом. Однажды, когда они вместе были в наряде, Гофман свалился с мостика в холодный ручей. Промок до нитки и стал вынимать из карманов содержимое. Вот тогда Иван и увидел оба партийных билета. Теперь об этом и шла речь.