С автоматом в руках
Шрифт:
Спать легли только около половины третьего.
– Как только вспомню, - вздохнул Храстецкий, - что эта компания была всего в ста метрах от границы и ничего у них не получилось... Сразу видно, что они вообще не знали местности. Эта баба, наверное, указывала им дорогу. И опять этот проклятый участок. Прямо какая-то магистраль...
Героем дня был Руда Мразек.
– Подумать только, - удивился Цыган, - подобрать брошенную гранату и швырнуть ее обратно! Представлял ли он, что делает? Ведь граната могла взорваться у него в руке!
– Он до сих пор в себя прийти не может, - улыбнулся Стромек.
Ответа он не
– Ребята, - сказала тетя Благоутова, когда они зашли к ней на следующий день, - эти солдаты были в субботу в Ходове на танцах. Девчата в деревне рассказывали. Они даже танцевали с этим доктором, или кем он там был, этот убитый.
Тетя Благоутова стала серьезной. Казалось, эта смерть взволновала ее.
– Они сами начали стрелять, - сказал Цыган. - А если бы там остался лежать кто-нибудь из нас? Наше дело - охранять границу, вот мы и охраняем. И не позволим каждому авантюристу стрелять в нас.
– Не дай боже, - ответила тетя Благоутова. - Я бы этого не перенесла, ребята. Знаете, почему мы переехали в Лесов? Случилось это сразу после войны. Отец у нас был в деревне командиром гвардии. Они собирали поле сам оружие и патроны, чтобы не было несчастных случаев. Винтовки, автоматы и пистолеты. Отец все это в саду проверял и разряжал. Однажды случайно произошел вы стрел, и пуля угодила в ногу десятилетнему соседскому мальчишке, который все время вертелся возле. Отец был в отчаянии! Каждый день ездили мы к пареньку в больницу, возили ему разные лакомства. Отца судили за неосторожное обращение с оружием. Я плакала целыми днями. Мальчик стал слегка прихрамывать, всякие мысли мучили меня... В конце концов мы решили уехать куда-нибудь, где нам ничто бы не напоминало о случившемся. Нелегко было уезжать из деревни, где мы оба родились, где жили наши родители и родственники. А теперь вот мы здесь...
– Жалеете? - спросил тихо Цыган.
– Да нет... нам здесь хорошо. И с вами, ребята. Цыган быстро сменил тему разговора. Из головы у него не выходили эти танцы в Ходове. Солдаты должны были уйти оттуда часа в два ночи. Но что произошло потом? Где они были все это время? До рассвета в понедельник?
– Где-нибудь дрыхли и присматривались к местности, - предположил Хлоупек.
Они говорили об этом в присутствии Благоутов, ничего от них не скрывая, так как во всем верили им. Благоуты умели молчать.
Надо бы нам заглянуть на обе мельницы и в особняк. Поискать там следы.
– Так ведь они признались, Вашек, - возразил Стромек, - что проспали день и ночь у какого-то ручья в лачуге. Не все ли равно, где это было?
Вскоре они покинули благодатную тень под высоким кленом во дворе у Благоутов, перешли шоссе и, шагая мимо заброшенных домов, направились вниз, к мельнице. Уже год, как в ней никто не жил. Двери и окна были открыты, кое-где протекала поврежденная кровля. Еще недавно это была добротная постройка. Теперь между камнями на дамбе росла трава. "Дому нужны люди, людям нужен дом..." - подумали вахмистры.
– Здесь отдыхать только разбойникам, - ворчал Стромек. - Во внутренних районах страны не хватает квартир, люди мечтают иметь хотя бы одну комнату, а здесь вон сколько домов, да каких отличных.
– Не каждому сюда хочется, - сказал Цыган. - И Благоуты до сих пор оставались бы там, где родились, не случись этакого несчастья. Кое-кто думает,
Храстецкий обернулся к Роубику:
– А ты бы стал здесь жить?
Роубик вытащил свою голову из гигантской печи, которую осматривал.
– А ты нет? Вон сколько земли, отличные постройки, сад... Был бы только город поближе. Когда-нибудь здесь будет ходить автобус, вот увидите.
Стромек осмотрел чердак. Ничего найти не удалось. "Наверное, ночевали в маленьком особняке", - решили ребята. Его уже осматривал Иван. Они вышли из мельницы и уселись на бетонном лотке над обветшалым мельничным колесом. Из глубины пруда время от времени, охотясь на мух, выскакивала форель.
– Раздобуду удочку, - мечтал Цыган, - и отправлюсь на рыбалку. Вы знаете, что такое форель в масле? А если не поймаю форель, то уж нарушителя - обязательно.
– Еще не известно, кого раньше, - смеялись ребята. - Скорее всего Славку Благоутову. Что-то уж очень ты вокруг нее крутишься. Смотри, чтоб ее отец тебе ноги не переломал. Девчонка-то еще очень молодая.
– Вот Роубику, - защищался Цыган, - как раз и нравится самая младшая. У нее еще достаточно времени для ребят, а он и хочет прослужить в Лесове еще пять лет!
– Не болтай глупостей! - отрезал Роубик и встал. - Пошли обратно к заставе.
– Яниш, Храстецкий, почта! - закричал им из окна дежурный.
И в самом деле, Храстецкого ждало письмо от Аленки. Цыгану написали из дому. Там все было по-старому. Все те же сетования по поводу того, что он никак не приезжает. Бабушка, мол, без конца плачет, скучает. Сообщали, что посылают посылку. Письмо шло к нему через половину Чехии, с Орлицких гор. Родителей он не видел уж второй год... Как-нибудь он обязательно к ним съездит, как только станет немного поспокойнее на границе. Если б только знать, когда придет это время.
– Вот увидите, скоро оно наступит, - утешал их Стромек. - Служба будет не бей лежачего, как у таможенников.
– Не знаешь, когда? - расхохотался Храстецкий.
– Я не княжна Либуша{9}, - вмешался в разговор Роубик, - но завтра утром, ребята, этого еще не случится. И послезавтра тоже. Через год или два, возможно, тоже.
Его пророчество сбылось полностью.
Через несколько дней был получен приказ, касающийся операции против вооруженной группы. В нем подробно описывалась вся операция, отмечалась решительность вахмистров КНБ заставы Лесов, которые всем ставились в пример. Само собой разумеется, приказ был зачитан и лесовчанам. Прапорщик прочитал его от начала до конца. Изложенное строгим военным языком, случившееся выглядело несколько иначе. Больше всего всем понравилась заключительная часть: за отвагу, самоотверженность при охране государственной границы и отличное выполнение служебных обязанностей командир КНБ отделения производит ниженазванных вахмистров КНБ в звание штабных вахмистров: вахмистра Ярослава Недобу, вахмистра Рудольфа Мразека, вахмистра Вацлава Яниша, вахмистра Вацлава Храстецкого, вахмистра Ивана Оливу и вахмистра Владислава Кржовачека. Всем, получившим повышение, по очереди, учитывая положение на заставе, предоставлялся отпуск.