С Бобом и Джерри тропой инков
Шрифт:
Пока мы отдыхали, индейцев заинтересовали сразу несколько следов. Одни принадлежали тапиру, а другие леопарду, который, судя по всему, охотился на бедного тапира. К тому же, как показал знахарь, не так далеко от нас сплоченной колонной шириной метра три двигалась армия муравьев. Точь-в-точь как нам с Бобом рассказывал Черный Кабан. Словно наглядное пособие. Увидеть такое зрелище было, конечно, большим везением. Может быть, в этот момент я как-то инстинктивно проникся уверенностью, что все будет хорошо. Полоса невезения закончилась, начиналась белая полоса.
— Если они так и пойдут прямо, то не страшно, — заметил знахарь, —
Место для привала оставляло желать лучшего. Воды было много, но вся она оказалась не как вчера, на листьях, а под ногами. Почва хлюпала, поэтому так и были заметны следы тапира и леопарда. Мои кроссовки быстро промокли.
Или здесь недавно прошел ливень, решили мы с Мартой, или вода осталась после последнего разлива Амазонки. В таких случаях вода заливает многие сотни квадратных километров сельвы и уходит очень медленно. Чтобы вылезти из этого болота хоть на какое-то время, мы взобрались на могучие корни огромных деревьев и там устроились. Марта нашла самое удобное место и даже легла на сплетенные лианы, которые образовали нечто похожее на гамак.
Однако насладиться отдыхом она не успела. Внезапно сидевший рядом с ней знахарь стремительно вскочил и легкими, неслышными шажками своих босых ног приблизился к ней. Хорошо, что Марта закрыла глаза, а потому не успела даже испугаться — по ней полз огромных размеров полосатый паук. Знахарь тихо поднял с земли упавшую ветку и подставил ее прямо на пути паука. Немного поколебавшись, паук пополз дальше по ней. Индеец тут же сбросил ветку на землю и вонзил в упавшего паука нож.
Все было сделано так ловко и быстро, что Марта открыла глаза только тогда, когда паук в предсмертных судорогах уже дергался на ноже у индейца.
— Нехороший паук, — сказал знахарь Марте, когда та, почувствовав, что вокруг нее что-то происходит, уселась на своем «гамаке», — может парализовать на много лет. Для головы не опасно, а вот руки и ноги не двигаются долго.
Надо отдать должное Марте. Испуг никак не отразился на ее лице. Он проявился лишь в том, что она вдруг заговорила по-немецки: «Данке шон!» Индейцы переглянулись, ничего не поняв, и, поскольку Марта была все еще в шоке и продолжала молчать, я пояснил:
— Она от всего сердца благодарит, руки и ноги ей еще пригодятся.
И только потом сообразил, что и меня им не понять. Впрочем, в этот момент выяснилось, что знахарь, пусть и немного, но испанский знает. Во всяком случае, он улыбнулся, оценив мою шутку, и кивнул. Инцидент был исчерпан, но нам пришлось еще минут десять ждать, пока немка придет в себя. Думаю, я тоже не сразу пустился бы в путь после такой неприятной встречи.
Наконец Марта вздохнула, резко выдохнула, вскочила на ноги и уже вполне бодро скомандовала нам всем:
— Хватит сидеть на месте!
Крепкая фрау.
И мы зашагали дальше.
До второй ночевки мы добрались без новых неприятных приключений, а наша вечерняя трапеза на этот раз напоминала почти пир. Где-то за час до того, как на нас обрушилась тропическая ночь, острый глаз маленького индейца заметил на вершине одного из деревьев пару каких-то довольно крупных ярко-синих пернатых с желтой головой. Увидев птиц, спустившихся с вершины тропического рая, видимо, в погоне за жуками-короедами, охотник тут же схватился за свое «духовое ружье» и колчан, который был прикреплен к набедренной повязке.
Каждое движение, судя по всему, было отработано до автоматизма. Не раздумывая, индеец ловко полез вверх по соседней лиане метрах в пятнадцати от пернатых, причем делал это так тихо, что птицы, увлеченные собственным ужином, не почувствовали ни малейшей угрозы. Более того, когда первая стрела, выпущенная индейцем, поразила одну из птиц и та еще не успела упасть на землю, вторая стрела уже летела к новой жертве. Настолько стремительно и умело действовал маленький охотник.
В результате на этот раз мы ужинали все вместе. И мясо было удивительно вкусным и даже соленым, потому что я предусмотрительно захватил с собой соль, которой у индейцев почему-то всегда нет.
Ели все с огромным аппетитом. Не все же время индейцам жевать коку, а нам, давясь от отвращения, поглощать опостылевшую тушенку. Птиц зажарили, как и положено, на костре, причем огонь знахарь развел самым обычным способом, использовав для этой цели зажигалку, подаренную ему, как он сказал, одним гринго, которого он вылечил от лихорадки. Потом Марта долго выясняла, что за лихорадка и чем ее лечил знахарь.
За этой светской беседой нас и застала ночь, а насытившись, каждый из нас выбрал место для сна. Я, внимательно осмотрев с фонариком выбранную мной «берлогу» между лиан, опять закутался с головой в одеяло и проспал без малейших сновидений. Я был уже на сто процентов уверен в надежности наших провожатых, которые снова по очереди взялись дежурить ночью.
Под их охраной можно было чувствовать себя в относительной безопасности. А это в условиях сельвы уже немало.
Вскоре мы вышли к какой-то новой протоке, от которой, как уверял знахарь, до кошачьего когтя было рукой подать. За два дня пути мы встретили немало лиан, которые я, в силу своей неопытности, принял бы, конечно, за Uncaria tomentosa, но каждый раз знахарь охлаждал мою радость, отрицательно качая головой.
На протоке снова отличился наш маленький проводник, но воспользовались его меткостью на этот раз не мы, а пираньи. Когда наш отряд подошел к протоке, на противоположном берегу появилось несколько кабанчиков пекари, одного из которых сразу же подстрелил индеец. Но едва он вошел в воду, чтобы перейти на ту сторону и забрать свой трофей, как тут же стремглав выскочил на берег. Через секунду мы поняли почему: на свинью, свалившуюся после выстрела в воду, напали пираньи.
Это было кровавое, но поучительное зрелище. Дело происходило на мелководье, куда, кстати, пираньи обычно не заходят, но тут голодным хищницам подали такое блюдо, от которого инстинкт просто не позволял им отказаться. Чтобы откусить кусок получше, пираньи буквально выскакивали из воды. Марта, чтобы не видеть этой оргии, даже отвернулась, а знахарь, все это видавший неоднократно, просто устало сел на корягу и задумчиво уставился куда-то вдаль. До конца за пиршеством пираний наблюдали только мы с маленьким индейцем. Я стоял как завороженный. А он? Не знаю. Возможно, сожалел, что эти зверюги отбирают у него законную добычу. Или вспоминал, как на него самого когда-то напал аллигатор.