С царского плеча
Шрифт:
— Мать его очень любит.
— Она его обожает, — кивнул Мурашов. — И этим своим обожанием она вконец отравила парню жизнь и развратила его самого. Она ему буквально вздохнуть не дает. Я даже не представлял, какую деятельность она развернет, когда она попросилась ехать со мной.
— И что было?
— Едва она только приехала, сразу же принялась размахивать медицинскими справками и кричать, что у ее мальчика черт знает сколько заболеваний, что допрашивать его можно лишь в присутствии врача. А уж как она кричала! Нам даже пришлось
Так вот куда подевалась женская часть обитателей Зубовки. А подруги-то еще удивлялись, что если мужчины ушли на поиски Ванечки, то где же женщины? Омывать покойного главу поселка явились лишь самые пожилые бабулечки. Но теперь все было ясно. Именно Вирсавия увела остальных.
— Выходит, она пользуется у жителей Зубовки значительным авторитетом?
— Выходит, пользуется, — уныло согласился Мурашов. — Раз уж она сумела собрать у нас перед отделением целую толпу, которая покорно выкрикивала то, что она им велела.
— А что она им велела?
— Свободу отроку! Отпустите Иеремию!! Долой произвол власти! И так далее, и тому подобное.
— И что? Вы его отпустили?
— Пришлось, — вздохнул лейтенант.
— Отпустили? — не поверили своим ушам друзья. — Вы что… серьезно?
— Сверху позвонили, передали, что уже до министра дошло, будто бы у нас в отделении незаконно содержится несовершеннолетний подозреваемый, которого мы истязаем и даже сломали ему ногу.
— Ему всего лишь камешком по ноге задело! Врач осмотрел и сказал, что все будет в порядке! Синяк скоро пройдет, перелома нет.
— Ну, жаль, что этот врач министру не позвонил. В общем, мне сказали, что к нам уже выехали журналисты. И если этот репортаж окажется в новостях, то я могу попрощаться со своим званием, должностью и вообще работой в органах. Как мне было поступить? Под угрозой увольнения я отпустил мальчишку.
Вот так у нас всегда! Кто работает, того же еще и ругают! Подругам стало нестерпимо жаль бедного Мурашова, который все эти дни носится, словно белка в колесе, а его начальство отдыхало и в ус себе не дуло. Но наказать собираются вовсе не их, а все того же Мурашова.
— И правильно, что ты его отпустил, — попыталась утешить его Кира. — Все равно никуда он из поселка не денется.
— А мы за ним приглядим, чтобы он еще чего не натворил.
— Спасибо вам большое! — искренне обрадовался лейтенант. — Чую, что парень очень скользкий. А уж его мамаша, та вообще чума!
Но этот увлекательный разговор пришлось прервать, потому что из палаты вышла Настя, и все бросились к ней.
— Ну как?
— Мальчик что-нибудь сказал?
— Ваня помнит, кто его похитил?
Но Настя удрученно покачала головой.
— Кое-что проясняется, но
— И мальчик не поднял шума?
— Он попытался. Но в ту же минуту его словно бы укусила оса, а потом он больше ничего не помнит.
— Значит, преступник сразу же вырубил его снотворным!
— И значит, ему пришлось нести ребенка на руках.
— Вот почему собаки не смогли сразу же взять след. Бегали кругами, да все без толку!
Коротко поговорив с друзьями, Настя вернулась к сыну. Она решила остаться на ночь в больнице. Ну, а ее друзья должны были отправиться в поселок.
— И до похорон старика мы никуда не уедем.
Похороны должны были состояться в самое ближайшее время. И подруги искренне полагали, что могут позволить себе задержаться в поселке еще ненадолго. Они надеялись, что преступник также явится на церемонию похорон. И как знать, вполне возможно, выдаст там себя каким-нибудь неосторожным словом или жестом.
В общем, девушки не собирались прощать преступнику его преступления даже после того, как был счастливо найден целым и относительно невредимым пропавший мальчик.
Весь следующий день прошел в пристальном наблюдении за поведением жителей поселка. Но если не считать того, что все они были взбудоражены двумя убийствами своих видных односельчан, не было заметно, чтобы у людей имелись какие-то обоснованные подозрения в чей-то конкретный адрес. Хотя кое-какие слухи, конечно, среди людей бродили. И подругам уже к вечеру удалось собрать полную информацию о том, кого именно подозревают в совершении двух убийств селяне.
— Неужели Лешка отца родного порезал, — шептались в одном углу поселка. — Вот грех-то какой!
Но им тут же возражали другие, явившиеся из другого конца поселка, где также обсуждали убийства и пришли к другому выводу:
— Лешка всю ночь под надзором двух назареев провел. Иеремия и Виссарион за ним присматривали по личному указанию отца Захария. Не хотел тот, чтобы сын осквернился прикосновением к женщине, вот и велел за ним приглядывать.
— Значит, не он.
— То-то и оно, что не он.
А в другом углу поселка судачили о другом, вернее, о другой подозреваемой:
— Мила своего мужа не любила, ее за него насильно выдали. Помнишь, как она кричала на своей свадьбе? Плакала, назад в родительский дом просилась. Насилу ее уломали с мужем в одну кровать лечь.
— Ну, легла ведь.
— Лечь-то легла, да видать, полюбить своего мужа так и не сумела. Боялась его, а как время пришло, надумала от него избавиться. Он ведь ее любимчика — Лешу благословения своего, а значит, и наследства лишить хотел.