С чем вы смешиваете свои краски?
Шрифт:
Рисовал я в это лето много и в разнообразных техниках: пастель, сангина, гуашь, акварель. Разве что уголь с собой на дачу брать не стал по той причине, что сохранять работы в этой технике довольно сложно. Это в моё время угольную графику фиксировали обычным женским лаком для волос, сейчас же перекладывают калькой, но это несильно сохраняет рисунок при перемещении. Пастельные портреты я не раздаривал. Кого такой расклад не устраивал, автоматически вычеркивался из списка натурщиков. Зато маленькие карандашные наброски по-прежнему отдавал всем желающим.
Отдыхать, конечно, я тоже не забывал.
– Братишка, я договорился, нас на лодку возьмут, порыбачим, – обрадовал он меня уже на второй день.
Ловля с мостка не считалась в посёлке полноценной рыбалкой. Другое дело – где-то в озёрных зарослях! Илья скорешился с кем-то из соседей, имеющих лодку, и нас обещали взять с собой.
К слову сказать, обращение ко мне «братишка» Илья использовал давно. Поселковые решили, что так оно и есть – он мой старший брат. Масти мы были одной, голубоглазые блондины, а на нюансы внешности никто внимания не обращал. Неожиданно я вызвал зависть у пацанов наличием взрослого старшего брата. Илья это заблуждение не развеивал, похоже, ему быть моим родственником тоже нравилось.
Червей на рыбалку мы накопали с вечера. Удочки были свои (дед сделал и купил снасти), снаряжение и обувь тоже имелись. И на рассвете с угрюмым соседом поплыли на рыбалку.
– Сидеть тихо, – предупредил нас дядька, когда прибыли на место. – Будете раскачивать лодку или громко переговариваться, больше не возьму.
Мы с Ильёй покладисто угукнули, подразумевая, что тише нас на этом озере вообще никого нет. И надо ж тому случиться, что Илья, махнув рукавом, опрокинул банку с червями за борт.
Дядька этого конфуза не увидел и начал забрасывать свою снасть. Илья жестом изобразил пантомиму полного отчаянии. Я пожал плечами и посмотрел на крючок своей удочки. Засохший на нём кусочек червя выглядел на мой взгляд неплохо, осталось рыбу уговорить. Недолго думая, я забросил удочку с тем, что было. И каково же было моё удивление, когда через пару минут клюнуло! Карасик оказался некрупный, но хоть что-то.
Илья со своего места не разглядел как следует мою хитрость. Для него крючок был пустым, потому он прибалдел и на всякий случай закинул свою снасть. Дальше настала моя очередь удивляться тому, как можно на пустой крючок что-то поймать.
Следующие минут пятнадцать поклевок не было. Рыба-то не совсем дура. Зато комары жрали неимоверно. Здоровые такие. Илье эти комары, напротив, понравились. Шмякнув пяток у себя на лице, он собрал их, а затем вырвал из своей чёлки волос и примотал пучок комаров к крючку.
И дело пошло! Комаров рыба хавала как дурная. Карасей и краснопёрок мы наловили полное ведро. Дядька, не видевший нашего конфуза с червями, невольно позавидовал (у него почти не клевало) и через пару часов заявил, что, мол, плывём обратно, рыбалка завершилась.
Едва сойдя на берег, мы с Ильёй уже не смогли сдерживать смех и ржали всю дорогу до дачи. Я чуть не уписался, вспоминая пустые крючки и нашу рыбалку. Но улов был хорош, бабушка нас похвалила и занялась чисткой. Она тех карасиков нажарила по-всякому. И просто в масле, и с томатной зажаркой с лучком, и на уху осталось. Весь день ими обжирались и нет-нет вспоминали детали нашей рыбалки.
С Ильёй мне бабушка
Илья, может, ещё бы отдохнул, но в этом году летние отпуска всем сократили. В конце июля в Москве открывался Всемирный фестиваль студентов. Насчёт «всемирного» я бы оспорил заявление, но фестиваль был. Курсантов школы отправляли на усиление милиции столицы, и Илье пришлось возвращаться. Меня этот фестиваль несильно заинтересовал, а Илья с горящим взором вещал, как там всё будет круто.
За программой и событиями фестиваля я не следил. Это только бабушка с Дарьей Ивановной слушали радио. Они же просветили меня, что золотую медаль и звание лауреатов фестиваля получил наш ансамбль «Дружба» и Эдита Пьеха. Из танцоров, участвующих в конкурсе классического танца, золотая медаль досталась Марису Лиепе. Мы же вернулись в Москву, когда все фестивальные страсти отгремели.
И снова в сентябре началась очередная эпопея с запасами дров, угля, картофеля, капусты и прочих овощей. У Ильи продолжалась учёба и у меня всё было в привычном уже режиме рисования и занятий английским.
Пятница четвёртого октября запомнилась мне тем, что дикторы радио сообщили о заявлении ТАСС после десяти часов вечера. Мы с бабушкой от радио не отходили весь день. Невольно я заволновался, поскольку не помнил ничего выдающегося. Мелькнула мысль, что я не в своей реальности, а в параллельном мире, и здесь другие события и люди. Илья вернулся с учёбы в приподнятом настроении, но молчал как партизан, обещая, что мы всё услышим. Чуть позже он сознался, что не только сам не в курсе, но и преподаватели, которые рекомендовали всем сегодня слушать радио. В общем, полный сюрприз.
И только когда в половине одиннадцатого вечера прозвучало обращение ТАСС: «В результате большой напряжённой работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли…», я заорал: «Йес, йес!!!»
По радио сообщили, что над Москвой спутник пройдёт пятого октября дважды: в 1 час 46 минут ночи и в 6 часов 42 минуты утра.
– Сашка, понял?! – выражал восторг Илья. – Космос наш!
– Космос наш! – поддержал я и запрыгнул на диван.
Илья подхватил меня поперёк туловища и с завыванием «у-у-у» закружил.
– Я спутник, бип-бип-бип! – хохотал я в ответ.
– Внимание, первый советский спутник выходит на орбиту Земли! – раскрутил меня по комнате Илья.
– Бип-бип-бип! – кричал я.
Бабушка, смеясь, отшлёпала нас слегка полотенцем, сообщив, что мне пора спать.
– В какое мы великое время живём! – не переставал радоваться Илья. – Жаль, облачно. Я бы сходил ночью на небо глянуть.
– Наш человек первым полетит в космос, – авторитетно заявил я, попутно прикидывая для себя перспективы.