С черного хода
Шрифт:
Неизвестные, отдаю им должное, тоже действовали очень грамотно – тактически грамотно. Чувствовалась нешуточная слаженность и очень серьезная школа. Использовали даже малейшую складочку местности, рвали ритм и периодику передвижения, грамотно менялись ролью ведущий – ведомый. Чувствовалось, что Пашка уже их почти не видит, а просто ведет беспокоящий огонь по вероятным секторам отступления. И ушли бы граждане…
Я дождался пока ведущий в очередной раз сорвется на перебежку и аккуратненько его стреножил.
Граната высоко взмыла в воздух и лопнула грязноватым комочком дыма в метре над землей, обильно засыпав все вокруг рваными кусочками метала. Диверс споткнулся, но быстро сориентировавшись, перекатом ушел в сторону успев даже дать очередь в мою сторону.
– Вот же сука… – я был вынужден рухнуть на землю, прервав бросок. – Вот же козлина…
Добил магазин по валуну за которым он скрылся, вставил новый и потянул из подсумка вторую гранату. Ну, не сложилось. Просчитал он меня. Бывает…
– Дай мне уйти! – вдруг раздался прерывистый сиплый голос на русском языке с сильным скандинавским акцентом. С шипящими болезненными интонациями, свидетельствующими о том, что бренная тушка хозяина голоса слегка подранена. А может быть и не слегка…
О как… я пригибаясь метнулся в сторону первого подранка и чуть не выматерился в голос. Тот ничком лежал на камнях, а под ним расплывалась громадная лужа крови. Млять… артерии ему что ли перебил? Вот же сука!
– Почему я должен тебя слушать? – Я задал вопрос, и тихонько сменил позицию, на несколько шагов приблизившись к валуну, за которым сидел диверсант.
– Это сделка… Ты мне – я тебе. Ничего личного… – просипел голос, и вдруг, точно в мою сторону полетела граната.
Такой кругленький мячик, оставляющий за собой едва заметную полоску дымка.
Грохот, визг осколков, у меня несильно дернуло куртку на рукаве и плече. Порядочно оглушило… Но не помешало дать очередь по стремительно рванувшему в сторону силуэту. Еще одна и русскоговорящий тип подозрительной наружности грязно– белой кучкой замер на снегу.
Все… аллес капут… Ага… набрал один полное лукошко языков… М-дя…
Все диверсанты оказались мертвы. Последний – которому я раздробил ноги, умер от потери крови, извергнув перед смертью только несколько проклятий на английском языке. Ничего позволяющего идентифицировать их, как и ожидалось, не оказалось. Кроме трех пустых контейнеров ПЗРК, разработки Европейских Штатов. Тоже след… но честно говоря не бог весть какой. Пусть соответствующие службы разбираются.
Обломки дирижабля уже почти догорели и мы сунулись туда попытаться найти клятый кейс… мать его за ногу…
Глава 25
Дирижабль совершил жесткую посадку на небольшое плато обрамленное кривыми и острыми камнями, похожими на зубы гигантского доисторического чудовища. А после взрыва его обломки разбросало по всем окрестностям. Но неизвестный вел огонь именно со скал, так что пришлось карабкаться вверх.
Сразу стало ясно что пассажиры погибли во время посадки – пассажирский модуль смяло в лепешку вместе с людьми. Я так и не смог понять сколько их там было. Сплошное месиво разбавленное с обломками. Страшная картина…
Рубка управления сохранилась получше, но полностью обгорела после взрыва. В ней чернел обугленный труп пилота, так и не выпустившего из рук штурвал. Остальной экипаж разбросало вокруг по камням.
Ни в рубке, ни в пассажирском модуле кейса не оказалось. Никто его утащить не мог, так что оставалось надеяться только на то, что кейс вышвырнуло куда-то при падении…
– Сань… сюда… – проорал мне Пашка, стараясь перекричать ветер. Погода стремительно портилась и начинался настоящий ураган.
– Иду… – Я побрел на голос. – Ты где?
Видимость стремительно ухудшалась, приходилось пробираться между обломками почти наугад.
– Да здесь же!.. – Синицын вынырнул из-за сорванного с корпуса двигателя и схватив меня за ремень потащил за собой.
В небольшой впадине между скалами лежало скрюченное тело. Это был кто-то из экипажа. Спина его полностью обгорела, но еще кое– где сохранились остатки синего летного комбинезона. Рядом валялся искореженный ПКМА сорванный с турели.
– Это он стрелял… – Паша осторожно перевернул тело на спину и выматерился. – Твою же мать…
Перед нами лежала совсем молоденькая девушка. Лицо исказила предсмертная гримаса, но оно не обгорело и еще можно было различить простоватые, но вполне симпатичные черты. Ветер трепал пушистую русую челку…
– Черт. Надо бы похоронить ее… Зверье же растащит… – Синицын стянул себя шлем с подшлемником. – Черт… ей жить да жить…
– Всем бы жить да жить… – я присел и вытащил у нее из нагрудного кармана упакованные в пластиковый чехол документы, мельком просмотрел и спрятал себе в ранец. – Ищи Паша долбаный кейс. А она… она, поймет нас.
Да…. так бывает. Не все воины находят свою могилу. Командование воздаст честь по заслугам… может быть, друзья и боевые товарищи оплачут и справят тризну. А сам солдат может остаться лежать костями на поле боя… Млять… был бы поэтом – сказал бы, что это суровая правда войны. Но я не поэт, поэтому ни скажу ничего.
Прикрыл пальцами веки подпрапорщику ВВС РСФСР Никулиной Антонине Мартемьяновне, геройски погибшей при выполнении воинского долга, подержал пока они не закрылись и ушел.
Дела у нас… Долбаные дела!..