С чистого листа
Шрифт:
Энрике...
Ей стало больно. Нельзя вспоминать, нельзя позволять себе думать о нем. Что было, то прошло. Надо думать о том, чтобы сделать жизнь Джейн счастливой, и для этого лучше держать себя в руках. Мама явно что-то замечает... Нельзя, чтобы она догадалась о том, что сердце ее дочери разбито.
— Все будет хорошо, мам. — Филиппа улыбнулась. — И не просто хорошо, а замечательно! Вот увидишь!
Джейн улыбнулась и взяла дочь за руку.
— Я всегда считала, что у меня
— Я так люблю тебя, — ответила Филиппа и подумала: что значит разбитое сердце по сравнению с целью, которую мне удалось достичь?
Внезапный стук в дверь заставил их напряженно посмотреть друг на друга.
— Не обращай внимания, мама. Им надоест и они пойдут куда-нибудь еще.
Беспризорные агрессивные подростки иногда ходили днем по квартирам с целью выклянчить деньги.
Слава Богу, скоро мы уедем отсюда, подумала Филиппа.
Все эти две недели она занималась вопросами, связанными с переездом, и это помогало ей отвлекаться от болезненных воспоминаний. Требовательный стук повторился с новой силой.
— Хорошо, — заявила Филиппа. — С меня достаточно.
Она решительно направилась к входной двери, готовясь дать отпор хулиганам, но в круглом тусклом глазке, к своему удивлению, вместо мальчишек увидела контур высокой мужской фигуры.
Она распахнула дверь, и стальные серые глаза буквально впились в нее. Энрике Сантос переступил через порог, заставив ее попятиться.
— Никогда больше, — сказал он голосом, от которого мурашки побежали по ее спине, — не смей уходить от меня!
Филиппа оторопела, охваченная ужасом.
— Как... как? — выдавила она из себя.
— Как я нашел тебя? Могу тебя заверить, с большим трудом. — Он недоуменно оглядел маленькую прихожую, в которой пахло сыростью. — И неудивительно, в такой дыре только сыщики смогли тебя отыскать. Что это за жилище?
— Эта дыра, как вы изволили выразиться, мой дом, сеньор... — Филиппа вздрогнула.
Джейн стояла за ее спиной с недоуменным выражением на лице.
— Сантос, — коротко представился Энрике. — Энрике Сантос. Я приехал за Филиппой.
— Я не поеду с тобой! — вскрикнула Филиппа.
Она не могла поверить, что Энрике стоит здесь, перед ней. В дорогом костюме, в туфлях ручной работы, он производил впечатление инопланетянина.
— Что происходит? — обеспокоено спросила Джейн, выходя вперед.
— Ничего! Ничего особенно, — быстро ответила Филиппа. — Сеньор Сантос... ошибся! И уйдет прямо сейчас! Без меня!
— Ты ошибаешься. — Голос Энрике прозвучал устало. — Собери свои вещи и не забудь убедиться, что паспорт на месте.
— Я никуда не поеду!
— Поедешь, — почти прорычал он. — Домой в Валенсию. Должен тебе заметить, ты
Филиппа побледнела.
— Значит, у тебя возникли трудности в делах. Вот почему ты здесь. Впрочем, естественно, ведь слияние компаний было твоей единственной целью.
— Ты прекрасно знаешь, что у меня есть и другие интересы. Когда мы вернемся в Валенсию, я намерен показать тебе их на деле.
Его глаза красноречиво смотрели на нее.
У Филиппы задрожали руки. Память горячей волной захлестнула ее.
Он все понял по ее глазам и улыбнулся.
— Видишь ли, моя Филиппа, я тоже почувствовал себя обманутым, когда ты так неожиданно уехала.
Она услышала сдерживаемый гнев в его голосе. Но за гневными нотками без труда различила интонации растерянности и боли.
Энрике посмотрел за ее спину, где стояла ничего не понимающая Джейн с выражением обеспокоенности на лице.
— Мне нужно поговорить с Филиппой с глазу на глаз. Не будете ли вы так добры...
— Мне не о чем с тобой разговаривать! — выкрикнула Филиппа, сжимаясь в комок от одной мысли остаться с ним наедине.
Серо-стальные глаза уставились на нее.
— Но мне, — начал он таким голосом, что волосы зашевелились у нее на затылке, — надо столько сказать тебе, моя Филиппа.
Услышав, как он произносит ее имя, она вконец ослабела.
В этот момент Джейн шагнула вперед и заслонила ее.
— Сеньор Сантос, если моя дочь не желает с вами говорить...
Окончание ее фразы было прервано громким возгласом, поневоле вырвавшимся из уст Энрике, лицо которого изменилось от нескрываемого удивления. Он посмотрел на Филиппу.
— Эта женщина твоя мать?
В каждом его слове сквозило недоверие.
Джейн с достоинством произнесла:
— Да, я мать Филиппы, сеньор Сантос. И, может быть, вы, наконец, потрудитесь объяснить, что, собственно, происходит?
Глаза Энрике переходили от одного лица к другому, сравнивая двух женщин. Филиппа знала, что не похожа на мать. Джейн была женщиной с более хрупким телосложением, голубыми глазами, слегка потускневшими со временем, и светлыми волосами. От матери Филиппе досталась тонкая кожа и фигура. Бронзовый цвет волос она унаследовала от бабки со стороны Джейн, а темный цвет глаз, напоминающий спелый каштан, получила от отца.
Как бы там ни было, но осмотр убедил его.
— Сеньора Авельянос, — начал он слегка дрожащим голосом.