С чистого листа
Шрифт:
Он резко схватил ее, прижал к себе и приник к ее губам. Потом одним легким движением подхватил на руки и зашагал широкими шагами. Он хотел, наконец, сделать ее своей женой.
Спустя целую вечность она поняла, какая неукротимая сила изголодавшегося мужчины двигала им.
Он положил ее на широкую кровать, прижал раскинутые по сторонам руки к постели и принялся целовать жадными губами.
Филиппа почувствовала, как откуда-то из глубины ее существа поднимается неизъяснимая радость победы, счастья любить и быть любимой.
Энрике легко преодолел
Энрике помогал ей. Скинув с плеч рубашку, стащил с нее майку и ловким быстрым движением расстегнул застежку на бюстгальтере.
Филиппа услышала звук, отдаленно напоминающий урчание, и он жадно припал к ее полным грудям, осыпая их безумными поцелуями. Она лишь издала стон удовольствия, когда он принялся сосать нежные розовые соски, сжав ее груди ладонями и обхватив бедра коленями. Он утолял свою жажду до тех пор, пока ее соски не стали твердыми, посылая пронзительные волны наслаждения по всему телу.
Она гладила его мускулистую спину, отдаваясь простому счастью лежать под ним.
Энрике опустил голову ниже и провел языком по ее плоскому гладкому животу, одновременно расстегивая молнию и снимая с нее джинсы. Филиппе показалось, что ее пронзили тысячи огненных стрел там, где прикоснулся его язык.
Ее сердце трепетало от радости. В каюте было темно, поэтому она не могла видеть ее безвкусной роскоши, а только чувствовала гладкость шелковой простыни под своим уже обнаженным телом.
Они лежали обнаженные, прижавшись друг к другу, бедро к бедру, губы к губам. Не оставалось никакого сомнения — он безудержно хочет ее! Энрике хочет ее! Она теперь точно знает это. Так нельзя притвориться. Стремление их тел друг к другу, их взаимная страсть очевидны.
Страхи Филиппы растворились как дурной сон, уступив место страстному желанию. Ее рука отпустила его плечо, скользнула вниз в пространство между их телами и крепко ухватила его восставшую плоть.
Она хотела чувствовать его в своей руке. Только он мог насытить ее пробудившееся желание, наполнить ее разгоряченное тело.
Энрике застонал в ответ, посылая ей очередной страстный импульс. Он вызвал в ней такую бурю эмоций, что ей хотелось дать ему наслаждение прямо сейчас. Она хочет его. Хочет, чтобы он пронзил ее, наполнил собою, чтобы он излил в нее свое семя и чтобы так было всегда.
— Энрике!
Она скорее взмолилась, чем произнесла его имя.
Он поднял голову и хрипло выдохнул:
— Господи, как же я хочу тебя!
Его рука, лаская, раздвинула ее бедра, которые приподнялись ему навстречу в мучительном ожидании. Вся мощь природы поднялась в ней, расплавляя остатки сомнений и освещая ярким светом все ее существо.
— Возьми меня. Возьми!..
Он не заставил себя ждать и медленно и осторожно погрузился в нее.
Ее готовое открыться
Рот Филиппы приоткрылся, шея выгнулась, бедра приподнялись, чтобы сплавить их тела. Ее внутренние мышцы плотно обвивали его плоть. Больше ей ничего не было нужно. Внезапно ее накрыла новая волна. Она закричала. Удовольствие захлестнуло все ее существо до кончиков ногтей, проникло в каждую клеточку тела, каждый нерв.
А потом еще волна, и тело Энрике содрогнулось. Она услышала его триумфальный крик. Это был и ее триумф. Их общий триумф. Их слившиеся тела плыли по бесконечным волнам наслаждения. Теперь их не разорвать никакими силами.
Медленно, ах как медленно, пульс стал возвращаться к норме. Энрике, усталый, но насытившийся, медленно и осторожно расслабился и положил голову на ее грудь.
Филиппа обняла его за шею. Они медленно приходили в себя. Сколько времени они пролежали так, она не знала. Время потеряло свое значение. Перед ней открылась вечность...
Наконец Энрике пошевелился и оторвал тяжелую голову от ее груди. Почувствовав движение мускулов на его спине, она инстинктивно еще плотнее обняла его.
Он рассмеялся.
— Моя дорогая, я тоже не хочу двигаться, но мы должны. — Он приподнялся на локтях, ослабляя ее объятие. — Пойдем, я позабочусь о тебе.
Он осторожно отстранился и встал.
Филиппе стало не по себе от чувства пустоты. Она услышала его легкие шага, удаляющиеся в ванную, и закрыла глаза. В ее сердце царила полная сумятица, но она не хотела ни о чем думать. Она могла только лежать, обессилено давая сумраку царить в ее сознании.
Шаги Энрике вернули ее к действительности. Прежде чем она успела сообразить в чем дело, он подхватил ее на руки и понес в ванную.
— Я не хочу, чтобы ты о чем-то жалела, малышка, — прошептал он ей на ухо и мягко погрузил в булькающую пузырьками воду, заполняющую огромную ванну.
Теперь она испытала блаженство совсем другого рода и, издав легкий вздох, закрутила волосы в узел на затылке и закрыла глаза.
Сумятица в сердце мгновенно улеглась, и она стала прислушиваться к тому, что говорило ей тело.
— Тебе больно? — озабоченно спросил Энрике и включил бра над зеркалом, излучающее не мешающий глазам мягкий свет.
Она приподняла потяжелевшие веки. Энрике стоял рядом, засунув руки в карманы халата.
Филиппа еще не была готова прямо посмотреть ему в глаза.
— Нет, ничего не болит. Но я чувствую... усталость.
Она все-таки осмелилась встретиться с ним взглядом и прочитала в нем полное понимание.
— О да, — мягко ответил он. — Я чувствую то же самое, уверяю тебя...
Он не дал ей отвести взгляд, и между ними произошел безмолвный диалог, знаменующий полное понимание того, что произошло между ними.