С чистого листа
Шрифт:
— Все они выродки, это верно, — сказал Юзи, почесывая пальцы, — но стоит ли оно того?
— Стоит чего?
— Жизни в подполье. В бегах.
— Что, хвост поджал?
— При чем тут хвост?
— Слушай, Юзи, ты уже согласился на операцию «Смена режима». Если ты собираешься меня кинуть, так и скажи. Я могу прямо сейчас умыть руки.
— Не заводись, Авнери. Конечно, я все сделаю.
— Значит, и думать забудь об этом.
— Хорошо, хорошо. Доверься мне.
— Я доверяю тебе точно так же, как ты доверяешь мне, — сказал Авнери.
Оба улыбнулись,
— Тебе не кажется, что стоит проведать наших поляков? — спросил Юзи. — Они уже почти час как затихли.
— Что-то тебя на сантименты потянуло, — сказал Авнери. — Ну, загляни к ним, если хочется.
Юзи фыркнул и откинулся на спинку сиденья. Какое-то время он всматривался в темноту за окном. Потом вылез из машины и подошел к кузову. Как только он собрался открыть дверь, послышался голос:
— Юзи.
Опять в ухе не было зуда.
— Чего тебе надо? Я занят.
— Сейчас ночь. Мы условились разговаривать по ночам.
— Если говорить не о чем, можно и помолчать, — вполголоса сказал Юзи, настороженно оглядываясь по сторонам.
— Но нам есть о чем поговорить. Много о чем.
— Не сомневаюсь. Но сейчас я занят, о’кей? Я на операции.
— На операции? На какой операции? Ты не рассказывал мне ни о какой операции.
— Я не должен тебе обо всем рассказывать. Ты мне не мать. Это личная операция, к тебе она никакого отношения не имеет. Я с тобой когда-нибудь с ума сойду. Свихнусь.
Наступила тишина, и Юзи решил, что Коль ушел. Но потом, едва он потянулся к ручке двери, голос опять заговорил.
— Верь в себя, Юзи, — спокойно произнес он.
Юзи покачал головой и вздохнул. В боковом зеркале виднелось удивленное лицо Авнери. Тот явно не понимал, что происходит. Юзи показал жестом, что все в порядке. Потом — несмело — открыл дверь фургона.
В полумраке, словно неотесанные колоды, валялись три пленника. Тишина стояла как в склепе. У Юзи чесались пальцы, он выругался. Забравшись внутрь, он закрыл дверь и присел на корточки между свертками, подсвечивая себе зажигалкой. Несмотря на жару, по коже пробирал мороз. Юзи не мог объяснить, откуда этот ужас; в прошлом его бы такое не зацепило. Прежде чем что-то предпринимать, он прикурил от зажигалки сигарету и глубоко затянулся. Один из мужчин закашлял и глухо простонал. По меньшей мере он жив. Остальные двое лежали абсолютно тихо, как трупы.
Юзи протянул свободную руку и легко опустил ее на лоснящуюся грудь ближнего к нему человека. Это мог быть кто угодно; лента закрывала пленников с ног до головы, их невозможно было отличить друг от друга. Грудь нормально поднималась и опускалась. Юзи убрал руку и передвинулся к третьему мужчине. Его грудь как будто не двигалась. Юзи слегка надавил на нее раскрытой ладонью. Ничего. По крайней мере, ему так казалось. Зажигалка вспыхнула и потухла, погрузив мир во мрак; остался только красный кончик тлеющей сигареты. Тишина в фургоне сделалась почти осязаемой. Юзи чиркнул зажигалкой и снова посмотрел на поляка. Повернув голову, он приложил ухо к носу мужчины. Ничего — ничего. Зажигалка
Как раз когда Юзи собирался зажечь ее снова, раздался резкий, щелкающий звук, и что-то ударило ему в лицо. Затем последовал приглушенный стон и вопль, к которому присоединился другой, более низкий голос. Второй удар опрокинул Юзи на спину. В темноте вокруг него брыкались и извивались упакованные поляки, оглашая фургон потусторонними звуками. Юзи встал на четвереньки и принялся шарить по полу в поисках зажигалки. Фургон скрипел и прыгал на подвесках. Юзи понимал, что надо звать на помощь, но не мог этого сделать. То ли гордость мешала, то ли страх. Возможно, и то и другое. Он широко открыл глаза, потом еще шире, но ничего не было видно. Зловещая какофония продолжалась: все те же нечеловеческие звуки, потрескивание упаковочной ленты, бьющиеся, как вытащенные из воды рыбины, тела.
Наконец дверь распахнулась, включился верхний свет, и в проеме появился Авнери с «береттой» наготове. Серией резких ударов рукоятью пистолета вкупе с потоком русской брани он усмирил хаос. Потом помог Юзи выбраться из кузова.
— Ну ты даешь, — рассмеялся Авнери, захлопывая дверь. — Что с тобой такое?
— Иди к черту, — отозвался Юзи, — не трогай меня.
Он забрался в кабину и вставил очередную сигарету в отбивающие дробь зубы. У него не было зажигалки. Он скрестил руки, выругался и постучал головой о спинку сиденья.
Дверь открылась, и, все еще посмеиваясь, в машину сел Авнери.
— Что такого смешного?
— Расслабься, дружище, расслабься, — сказал Авнери. — У тебя была тяжелая ночь.
Юзи с досады стукнул по приборной панели, и оба замолчали. Он прикурил, воспользовавшись салонной зажигалкой, которую потом вернул в маленький паз. Когда сигарета дотлела, он достал из кармана коноплю и начал скручивать косяк.
— Брось, — проговорил Авнери, — мы же на операции. Брось.
— Никакая это на фиг не операция, — буркнул Юзи. — Я ушел из Бюро, помнишь? Нет больше операций.
— Слушай, просто убери косяк. Если обдолбишься и что-то пойдет не так, нам крышка. Я видел, как ты там разговаривал с самим собой.
— Чего ты пристал, Авнери? Это всего лишь косяк.
— Только не на операции. Только не тогда, когда я на твоей стороне.
— А на моей ли ты стороне? Ты по-прежнему работаешь на Бюро, пусть и уборщиком дерьма.
— Ты о чем? Я делаю тебе одолжение.
— По-твоему, это одолжение? Это не одолжение. Это баш на баш. Я тоже помогаю тебе с твоим политическим фокусом, не забывай. Добываю тебе деньги.
— Без разницы. Я просто не хочу, чтобы со мной на операции был обкуренный напарник, вот и все.
— Пошел ты, Авнери.
Юзи зажег косяк и начал курить. Наступила пауза. Юзи разглядывал супермаркет через лобовое стекло. Последние посетители давно покинули магазин, и было видно, как сотрудники ходят туда-сюда, загружают полки, моют полы. Скоро придет время покончить со всем этим и ехать домой, поспать несколько часов. Юзи начало отпускать. Он посмотрел на Авнери, который сидел, прислонившись головой к боковому окну.