С Д. Том 16
Шрифт:
Юноша спокойно взирал на многочисленные фонтаны и статуи в этом саду. Прекрасные каменные изваяния. Но ни одно из них не могло сравниться с той, чтобы была спрятана в тени.
Покрытая плющом и плесенью, местами надколотая, древняя мраморная статуя. Такая старая, что само время на её фоне могло показаться стыдливым юношей. Или же так случилось бы из-за красоты, которую не могли умолить ни плюш, ни плесень.
Кто знает…
— Что делаешь ты здесь, смертный?! — прогремел голос великана. — В чертогах богов не
Четырех метров ростом, он был неприступен и свиреп. Из-под золотого шлема с двумя черными рогами струились его волосы, цвета расплавленного солнца. Броня, сверкавшая полуденным светилом, закрывала тело. Плащ сверкал за спиной горячим пламенем. Могучие, показательно обнаженные, лишенные всякой защиты и… шрамов, лежали на гарде двуручного клинка.
— Так вот что за нового стража Грани выковал Хафотис, — произнес задумчиво юноша. — Как интересно…
Имя бога войны словно оживило это изваяние.
— Как смеешь ты, смертный раб, произносить имя моего хозяина?! — он размахнулся мечом и попытался дотянуться до тени, но вдруг понял, что не может шевелиться. Глаза существа открылись излучая золото и… недоумение. Как какой-то смертный смог сковать своей магией его — Золотого Генерала, движения.
— Раб? — юноша подошел поближе к золотому воину. На его фоне и без того низкорослый волшебник выглядел совсем уж ребенком. — Ты говоришь, что у тебя есть хозяин, у меня же нет даже новой пары лаптей… так кто из нас раб, железяка?
Тень постучала посохом по шлему воина.
— Совсем глухой стук… может Хафотис что-то напутал и вместо головы сковал тебе ночной горшок? А вообще — красивый плащ и…
— Пепел, — спокойный, но твердый голос заставил зашевелиться многочисленные цветы и деревья в саду. — в последний раз после твоего визита, я не досчитался куста Цветка Звезд. Если я потеряю еще и голову своего генерала, то сочту это оскорблением.
— Оскорблением… — протянул волшебник. — я давно тебя знаю, Дергер…
— Давно, — не стал дослушивать так и не показывавший свое лицо бог войны. Лишь голос — вот и все, что слышала тень. — дольше, чем любой другой смертный или Бессмертный. Мы давно уже звали тебя к себе, Волшебник. Ты могущественнее большинства старших богов.
Глаза золотого воина расширились еще больше. Неужели его хозяин действительно говорил правду. Хотя нет — иначе и быть не могло. Дергер никогда не врал и не обманывал. Бог войны всегда руководствовался лишь одним — честью. Он бы никогда не осквернил себя пятном лжи или бесчестия.
Значит… значит действительно под светом Ирмарила жил смертный, равный по силе самому Яшмовому Императору. Золотой Генерал лишь слышал об этом от вечно изнывающих от скуки младших богов. Кто-то из них даже хвастался тем, что лично встречался и знал, при своей смертной жизни, этого волшебника.
— Боюсь, моя спина не позволит мне подняться по лестнице до Седьмого Неба, — тень юноши показательно схватилась за поясницу.
— Все еще не можешь простить нас, Эш? — в голосе Дергера зазвучала легкая грусть. — Никто из нас не хотел такого исхода ни для тебя, ни для неё.
Пальцы тени крепче сжали посох.
— Не искушай меня, Бог Войны, — внезапно дурашливый голос волшебника обернулся клокочущим пламенем, скрытым внутри дышащих жаром углей. — Не искушай…
— Может быть так ты обретешь свой покой, Пепел? Может если ты поднимешься сюда и обратишь всю боль и ярость против нас, то я смогу, наконец, подарить тебе покой?
Вокруг тени закружили языки синего пламени. Казалось, что вот-вот и на сад и дворец обрушится магия невиданной силы, но… нет. Тень прикрыла глаза и задышала ровнее. Её пальцы расслабились, а пламя исчезло.
— По землям смертных уже ходит тот, кто принесет мне покой, Дергер.
— Последний генерал? Я слышал эти дурацкие слухи. Что скоро сбудется пророчество.
— Ты не веришь, Дергер? Не веришь песне Первого Древа Жизни?
Голос засмеялся. Одновременно устало, печально и весело. Как будто он смеялся над какой-то лишь ему понятной иронией.
— Ты живешь долго, Пепел. Но по сравнению с нами ты лишь юнец. Всегда есть какое-то пророчество. Всегда есть некая угроза. Дети Богини Дану. Демоны. Твари за Гранью. Черный Генерал. Пророчество… не имеет значения — мы устояли. Трон устоял. Смертные все так же живут в стране смертных, дети Дану — в стране духов. Демоны — в стране демонов. Мировой порядок нерушим и несокрушим. И так будет вечно. Так же, как вечно будет война. А значит — вечен буду и я.
— Все, что обозримо, то не вечно, Дергер.
— Слова мудреца Ляо-Феня? Мне всегда казалось удивительным, Пепел, что именно эти слова стали погибелью для самого мудреца, затем для Синего Пламени Ху’Чина, а мне всегда нравилась эта змейка, а теперь и для тебя. Есть в этом что-то такое… поэтическое.
Они оба замолчали. Бога Войны и Пепла связывало так много, но каждый из них был бы далеко не прочь, чтобы этих связей не существовало вовсе.
Слишком часто они причиняли друг другу боль.
Когда не ведая того, когда исходя из личных побуждений.
Без всякого преувеличения можно сказать, что по количеству проблем, доставленных Седьмому Небу, Пепел почти догнал того, кого он некогда собственными руками заковал на Горе Черепов — Черного Генерала.
Но Эш никогда не скрывал своего отношения к Седьмому Небу в целом и богам в частности.
Левая Рука Яшмового Императора… плевать он хотел на этот титул и то, что было начертано в Книге Тысячи.
— Мне всегда было интересно, Пепел, — внезапно произнес Дергер. — почему ты тогда, в финале битвы Небес и Земли, все же не принял сторону Дархана.