С Е М Я
Шрифт:
– Наверно, думаешь много.
– А что мне остаётся?..
Он качнул головой. Хлопнула пробка. Она вздрогнула и повернулась. Шампанское с бульканьем и шипением понеслось в фужеры. Он сразу подал ей один и присел торопливо.
– Значит, за знакомство? – улыбалась она.
– Да. – Смотрел он на неё не мигая.
Звякнули фужеры друг о друга.
– Спасибо, Рома...
– За что? – пожал он плечами.
Она медленно пила, прикрыв веки. Так же медленно поставила фужер на стол. Раздумывала.
–
Рома молча жевал, следил за её мыслью и глазами, блуждающими за окном.
– А ты сказал... самое главное!.. – без улыбки продолжала она, как бы разговаривая сама с собой.
Помолчали.
– Ты ешь... У меня там... – положила она руку на живот, - ещё рассасываться... – поморщилась с усмешкой.
Он вскинул на неё свои крупныё, открытые глаза.
– Я ещё... не сказал главного.
Она выдержав паузу, засмеялась легко.
– Хорошо с тобой... Ты простой, добрый... – окинула взглядом, - красивый!
– Ты говоришь со мной, как мама! – чуть сморщился он.
– Я и была, как мама, только плохая... оказалась... – опять отвернулась она.
– Вер... Да не ты! Он это... воспитал так! – быстро вырвалось у него, - не могла ты...
– Что не могла?
Он качнул головой неопределённо.
– Ты не можешь быть плохой...
Она замерла.
– Я сейчас... – вдруг вскочила с места, шмыгнув носом. И быстро, почти бегом, убежала за занавеску.
На этот раз он недолго думал. Быстро встал и тут же шагнул следом. Она стола у кровати и утирала глаза платком. Он подошёл близко.
– Ты ещё не всё знаешь...
– Что не всё? – спросил он бесцеремонно.
– Не могу сказать... – шмыгнула она носом, - пошли... – двинулась к кухне, но остановилась у занавески, вытирая глаза.
Он подошёл вплотную.
– Что не всё... И не надо! – пожал плечом.
– Надо...
– Что... Ты не можешь рожать, да? – выскочило у него то, что считал важным.
Она округлила глаза, взглянув удивлённо. И немного возбуждённо и твёрдо:
– Да с чего ты взял?.. – расставила чуть руки.
Пальцы выпрямились и напряглись, подрагивая.
– Я всё могу!.. Вот... выгоню тебя сейчас! – с обидой прозвучало.
Рома застыл. Растерянно смотрел ей в глаза.
– Ой... Прости... – схватила обеими ладонями его запястье и ткнулась головой в плечо.
Свободной рукой он легко обхватил её за плечи.
– Рома, Рома, Рома!.. – быстро заговорила она, вцепившись пальцами и отдирая его руку, - пошли-ка лучше на свет!.. – усмехнулась игриво и первой шагнула за
Присели. Помолчали оба. Она слегка передёрнула плечами, тихо улыбнулась не смотря ему в лицо.
– Прохладно, да? – следил он за её движениями.
– Прохладно.
– Надо затопить печь. – Решил он твёрдо.
– Надо бы...
Рома тут же вскочил. Быстро стал одеваться. Она как-то виновато улыбалась, поглядывая на него.
– А ты найдёшь?..
– Найду! – тут же ответил и выскочил из дверей.
Последняя ночь в этом году. Последние часы. Где-то перекликались радостные голоса. В доме Антона свет во всех окнах. Свет в застеклённой веранде. Все стёкла в морозных узорах и кто-то движется там. Видны силуэты. Красиво. Как в театре... Рома был почти счастлив. Извилистая тропка, несколько шагов и дверь в дровеник. Как всё знакомо. Закурил и присел за вмёрзшей в снег дверью. Проход – только-только... Жадно курил, приглядываясь в темноте. Дров много, до весны хватит. Наколоты крупно. Дёрнул за полено, тяжёлые, сыроваты. Как тут она одна? Всё сама... Не боится ничего! Видно, было ещё хуже.
Посмотрел на часы, щёлкнув зажигалкой. Как быстро пролетел вечер! А он, так ничего и не сказал ей, и ничего не может спросить. Да и не будет. Вот она! Такая как есть... И другой ему не надо... А что там было? Что у него было? Нет! В новом году всё по-другому будет. Он понял, что всё что раньше – не то!.. Бесцветное... Ничего не шевелилось внутри. А тут – обогрело! Ещё тогда, когда подошёл к ней сзади и постоял минуту рядом. Что-то перевернулось, ожило внутри, заговорило ему тысячами голосов! Только не понятно о чём... Он почувствовал, что стал каким-то другим, будто проснулся. Хорошо-то как!.. Хорошо, что она есть! Как же он сможет жить без неё? Теперь, не мог представить!..
Быстро набрал дров, сколько мог захватить. С трудом пролез в замёрзшую дверь, отжав сильно плечом. Почти вбежал в крыльцо, стал шарить рукой ручку, но дверь раскрылось сама. Она с улыбкой смотрела в глаза.
– Ой, Рома!.. Куда ты столько!.. – отстранилась, пропуская.
Дрова бухнули у печи.
– Давай я сама... – подошла она.
– Нет... Я тоже умею...
Она сразу отошла и села на стул, молчаливо и задумчиво наблюдая за ним. Рома обернулся.
– А есть топорик?
– Я ножичком...
– Зачем? Как же ты... Долго же...
– Там был, - кивнула она за окно, - не видно, сейчас не найдёшь.
Затрещала лучина. Он всё сидел и не отходил от печи. Она тоже о чём-то думала. Потом он повернулся с улыбкой:
– А ты... чего хочешь?
Она раскрыла глаза, выпрямившись.
– А!.. Вспомнил!.. – и усмехнулась довольно.
Зашевелилась на стуле.
– Так... надо проводить старый, плохой год...
– Почему плохой? У меня - хороший, тебя встретил...