С Е М Я
Шрифт:
Анька вдруг прижалась щекой к колючей шинели, вздохнула сдавленно.
– Как ты и хотел... – сказала тихо, быстро мигая глазами.
– Ань... – почти шептал он, гладя её по спине, и у самого подкатил комок к горлу.
– Идём быстрей! – вдруг оживилась она.
Вышли на дорогу.
– Не верила уже, что отпустят... – вздохнула она, обивая снег с сапог.
– Ты и помогла! Твоё фото!
– Да? Как это? – засмеялась она.
– Я просился, говорил, разные там, а мне капитан, что мол ничего, с родителями, родители помогут... А я, что она одна живёт. В новом домике. Он стал спрашивать, что, где? Заинтересовался. Тогда я ему всё... И про домик и про посёлок и про туристов... А он опять, всё спрашивает. К себе в кабинет пригласил. Я уже не знаю чего... Так хотелось
Скрипел снег под каблуками. Незаметно подошли к дому Бранта. Свет в окнах. Машина в снегу. Тихо. Вдруг тявкнула, завизжала Альфа, и раскатилась весёлым лаем.
– Узнала! А как ты прошёл?
– Я сперва постоял... Потом кричу, кричу, она смотрит, сморит... Потом как запрыгает на задних лапах, цепь натянула, заскулит как, завизжит! Я к ней... – улыбался он, - а она как даст лапами и покатила меня! И лизать и лизать!.. Еле встал... Выросла!
Анька разлилась смехом.
– Да! А ты думал?! Знаешь, как меня сторожит? Никого не подпускает! А это ты, тут, лазил везде? – смотрела она на следы у сарая и возле окон.
– Я... Расчистили! Вадик, да?
– Вадька! Кто же!.. Почти каждый день... Брант тоже, иногда заходят с Аллкой! Пока мы болтам, он снег чистит. Снегу нынче!.. – отпирала она дверь.
– Ну! Вот и дома... Заходи быстрей...
– А ёлку?.. Так и не выключаешь?
– Не выключаю... Пока не вернёшься... думала...
Снег, свежеиспечённый пирог, стал покрываться блестящей корочкой. После обеда, совсем тепло. Повернёшь лицо к солнцу, закроешь глаза и если нет ветра, то почувствуешь раннее летнее утро. Чуть припекает даже... Шумливые воробьи стайками носятся по деревьям, громко чирикают. Вовсю течёт с крыш по длинным сосулькам. Потемнел снег в ручье, осел и если раскопать глубже, мутная вода уже скопилась в русле и ждёт, когда освободиться путь. Сосновый лес давно очистился от снега и грелся, оттаивал, под ослепительными лучами.
Торопливо завозили последний материал на огромное поле. Складировали и вы домах и на очищенных площадках на подкладки из брусьев. Пойдёт таить снег разом, не проехать не на чём. На дороге и сейчас каша. Каждый день, кто-нибудь, кого-нибудь тащит. Рыхлый снег, напитался влагой.
Антон с Виктором не сидели на месте. Не упустить бы чего. Опыта строить зимой не было. Завезли даже кирпич для печей. Всё, что тяжёлое и большое. Часто стали появляться новые хозяева. Но больше мешали, застревая в снегу и загораживая движение. Лазали по домам, отвлекая бригады расспросами. Да ещё жён своих привезут, а то и родственников. А больше хвалили и удивлялись быстрым темпам. Тут же, на радостях изливали свои планы или просили совета, как что лучше устроить потом.
Мужики улыбались. Понимали. Весна пришла. Хлопотливое время и проснувшаяся земля звала. Звала всех. И хорошо, что они услышали это. Природа манила и возбуждала бурные фантазии в воображении.
Но вот же, стоят ведь!.. Цветные крыши яркими пятнами веселили снежно-серое однообразие. Кругом движение, идёт работа. А ещё осенью было чистое рыжее поле. Быстро знакомились с новыми соседями. Собирались кучками на тропинках и мешали рабочим ходить.
Но ничего, скоро начнёт таять, думали мужики, никто не сунется! Но и хорошо как-то, приятно... Для них ведь делали. Понятно, что им не терпится. Не терпелось и самим. Подсохнет земля, пойдут бригадами гулять по полям, подбирать себе подходящие места. Где лесок, где овраг, где косогор... Кому что приглянётся? Есть конечно и линия дороги, и края есть. Но такой простор! Уже сейчас переговаривались между собой, вспоминая знакомые места. Спрашивали друг у друга, кому что нравится. Да ещё местные попросили у Антона несколько участков.
Весна была бурной. Южный вечер ласкал кожу. Щебетание птиц тревожило душу. Всё преображалось на глазах. Днём пекло солнце, как летом и проседал и проседал снег с каждым днём, местами оголялась земля. Мутновато зелёной водой зашумел ручей. Каждый день менялась картина перед взором и всё больше и больше показывалось серо-зелёных островков. Хрустели по утрам корочки льда под ногами, сочилась повсюду вода после полудня. Кругом лужи и весёлые голоса жителей. Всех потянуло на улицу. Раскидывали последний снег, прочищали ложбинки на земле, что бы ушла быстрей талая вода. Набухли почки на деревьях и кустах. Заползали мошки по прогретым стенам домов. По серебристым почкам ивовых кустов поползли проснувшиеся пчёлы.
Солнце садилось не торопясь, длинной дугой очертив небо. Чистыми, яркими красками горели закаты меж кучных облаков. У весны даже был свой запах. Свежий и неповторимый.
Из соседней комнаты раздался женский смех. Потом ещё хором в несколько голосов. Австриец улыбнулся, поднял глаза на Кирилла. Тот тоже, оторвав взгляд от мольберта усмехнулся быстро. Узнал Катькин голосок. Здесь, в старом доме Санниковых девчонки, вслед за Кириллом, организовали себе мастерскую. Только он переехал в комнату матери, а Ольге с Катей поставили швейную машинку в большой комнате.
Решили мансарду освободить на лето, тесновато стало. А там на верху, хорошая спальня получилась, светло и просторно. От крыши печёт правда, но откроешь ставни, свежий ветерок вмиг разгонит духоту и станет так легко дышать. Да ещё повеет ароматами из сада, просто прелесть! И обе зари видно: и утреннюю и вечернюю.
Кирилл решил было закончить на сегодня, но заказчик заслушавшись смехом девчонок, сделал удивительное выражение лица. Открылся, как говорят, совсем забывшись, что позирует художнику. Кирилл быстро ловил детали и делал едва заметные поправки, после чего лицо приобретало живой, подвижный оттенок.
За стенкой топот ног и Кирилл улыбнулся снова. Побежали мереть, в его маленькую комнатку, где он раньше рисовал. Теперь там примерочная. Опять смех. Иностранец заёрзал на стуле, но заметив лёгкую улыбку Кирилла, успокоился, вздохнул облегчённо. Сидеть ему, уже порядком надоело и если бы не щебетание девчонок в соседней комнате, лицо его наверняка бы приобрело скучный вид.
А всё началось с пустяка. Ленка Севидова, тоже изрядная фантазёрка, увидела как-то, что Ольга ловко и изящно перешивает свои старые вещички, к которым так привыкла, и попросила сшить Ольгу халат. Ничего другого теперь не налезает... На своей старенькой машинке Оля ей сшила. Но как!.. Все девчонки ходили смотреть. Ленка в нём, как боярыня Морозова смотрелась. С отделкой, как из музея, будто сохранившаяся реликвия зажиточных русских барышень. И живот скрывает и не мешает и красиво.
И всё тут... всем надо! Но где ей всем успеть? Придумали вместе делать. Люся свою машинку предложила. Сашка у Лены увидел, тут же купил ей импортную. А катя с мамой Ирой, предложили девчонкам в домике всё обустроить. Со смехом спрашивали у Кирилла: - «Не помешаем?» Потом другое захотелось, потом ещё... Кто-то приходил просто посидеть, посмотреть. Так и устроили себе ателье. Появились журналы, стол для раскройки, светильники и зеркала.
То двое придут, то нет никого. А если шум и дружный смех за стенкой, то значит вся компания собралась. По пути обсуждались все женские темы, плотно прикрыв дверь в комнату Кирилла. А его самого, часто приглашали в качестве эксперта, взглянуть на свои новые изделия. Просили оценить, как художника. Кириллу весело работалось, часто ходил отдыхать от женских шуток к парням, которые, кто свободен днём приходили расчищать место для «маминой аллеи».