С Е М Я
Шрифт:
Самую суть Катя переводила Луизе и говорила простыми словами и короткими фразами, что бы обеим было легче. Одной объяснять, другой понимать. Кажется, получалось. Луиза согласно кивала, в знак понимания услышанного. Часто улыбалась, переводив взгляд с Лены на Сашку.
– Они шуточную партию сыграли за чаем, а фигуры и вправду «ели», потом бросили играть и стали есть просто!.. – визгливо смеялась Ленка.
Саша улыбался, иногда вставлял слова, поправляя жену, а сам, попросту, любовался ей. Ленка в любой кампании вела себя натурально и просто. Для не её не было авторитетов. Осталась такая же, как была в школе: - легковерной, и чересчур восприимчивой.
Вот и Луиза, оглядывала её оценивающе. Было что сравнить. Сразу же вспомнилась та, в алом сарафане, и Луиза снова затосковала, вспомнив о Бранте.
Звонок Антона прервал пиршество. Катя попросила не искать госпожу сегодня, она оставит её ночевать у себя. Что ей одной там делать? Антон согласился охотно. И сам думал, как её оставить... Посмеявшись, пожелал Кате удачи. Все понимали обстановку.
Попрощавшись, сели в машину. Молча тронулись с места.
– Я хочу с ним поговорить, - перебила гул мотора Луиза.
– Конечно, поговори... Сегодня хочешь? – обернулась Катя спокойно.
– Нет... Нет!.. Не могу сегодня... – налились у неё глаза слезами.
Букет роз прыгал на заднем сиденье. Рядом, лежал большой конверт с портретом. Пока ехали медленно, Катя обернулась назад и кончиками пальцев стащила конверт себе на колени. Переключив передачу, протянула Луизе.
– Держи! Тебе на память!
Та, всхлипнув, вынула плотный лист бумаги и замерла сразу, лишь подпрыгивая на кочках изредка. Дрогнули в улыбке пухлые губки, шевельнулись брови.
– Данке... – шмыгнула она носом.
Катя улыбалась.
– Хочешь спать сегодня у нас?
Луиза теребя мокрый платочек, неопределённо повела плечом.
– Хорошо! – снова улыбнулась Катька.
Поздно вечером гуляли на закате. Солнце уже цеплялось за верхушки елей, неожиданно вынырнув из плотных туч. Было тихо и умиротворённо. Зашла Люся со Светкой.
Девочка сразу увела Никитку в сад. Дети в опеке не нуждались, зная каждый уголок усадьбы. Мохнатая собака сопровождала их чуть ли не по пятам, давая забраться на свою спину и скулила жалобно, когда кто-то из ребятишек со смехом валился в траву, тщетно цепляясь за пушистую шкуру.
Обычно, по прохладе прогуливались мимо иностранцы группками, до речки и назад. Но сегодня, в первый день, в Холмах было пустынно. Втроём говорили весь вечер по-немецки. Катина сестра изъяснялась довольно свободно, ставя гостью в тупик своими вопросами.
Спустились к пруду. Луиза залюбовалась беседкой, окружённой водой со всех сторон. По берегу, раскинув перья-листья, качались длинноногие ирисы.
Но вдруг, как-то случайно, Луиза взглянула через поляну и ручей на освещённый последними лучами, далёкий лес на холме. Домики! Она увидела знакомые домики, и тот, с сиреневой крышей! В боковом окошке горел свет. Остановилась в нерешительности.
– Катя... Можно, я буду спать?
Вечер, незаметно перешёл в ночь. Потух закат и всё стихло в Холмах.
Яркий свет бил настолько, что всё вокруг казалось плоским. Всё было ярким: небо, море, широкая полоса прибрежного песка. Закроешь глаза и красные круги плыли кольцами и ломило веки. Далёкий, привычный шум мало тревожил. Выводила из забвения только вода, шлёпая о глянцевые борта яхты. Солнечные блики светились звёздами на гребешках прибрежной воды и белыми всполохами отражались на покатом борту. Играли, переливаясь, будто из-под воды кто-то светил фонариками.
Внутри лодки копошился Андре, толковый и серьёзный парень, неплохо разбирающийся в морском деле, нанятый случайно, когда он безвозмездно помог Пьеру с ремонтом мотора.
Пьер предложил плату за ремонт, но парень отказался, сказав что они соседи по пристани, и повозиться с лодкой ему в удовольствие. Добавил, что он тоже, мечтает о такой же лодке, и когда-нибудь, обязательно купит, после того, как накопит денег. Парень понравился Пьеру, и отец Луизы предложил ему подработать, - присматривать за лодкой, содержать её в рабочем состоянии, и иногда попрактиковаться за штурвалом. У Андре был утлый швертбот с небольшой рубкой, скорее от непогоды, чем для удобства и он любил море и своё побережье. Конечно, Андре согласился.
Сейчас он что-то проверял и перепроверял, но взглянув на госпожу, сидящую на песке с опущенной головой, понял, что поход задерживается. Госпожа вернулась мрачной и неразговорчивой, даже не цеплялась по пустякам, как бывало раньше, не преминув показать разницу в происхождении и свой вздорный и заносчивый характер.
Захватив горстью песок, она безучастно наблюдала, как он вытекает светлой струйкой между пальцев, напоминая чем-то песочные часы. И снова потекли струйками воспоминания, возвращая время назад.
Время... Время сыграло с Луизой неожиданную шутку. Вернувшись из России и осмотревшись вокруг, она с удивлением обнаружила, что прошло не три дня, а очень много времени. Столько, что трудно его определить. Она возвратилась домой словно в место, покинутое ещё в детстве. Когда обнаруживаешь, что так желанные когда-то игрушки, уже совсем не радуют и кажутся смешными и нелепыми. Что прожито и понято очень много, и теперь необходимо совершенно другое, а то, что было раньше, совсем не нужно и чувствуешь себя обделённым и бедным.
Потеряв терпение, Андре выбрался на палубу и уселся не край, свесив ноги.
– Всё готово, хозяйка!..
Луиза подняла холодные глаза, скрытые тенью широкой шляпы, и дольше обычного рассматривала его из подлобья. Парень из робости, уже перестал качать ногой.
– Андре... Почему ты так меня называешь?
– Так приказала мадам де Мольен.
– Андре... Не зови меня так больше...
– Но...
Луиза опять посмотрела на него странно. И он решил помолчать, что б не сделать какую-нибудь оплошность. Недавно он совсем перешёл на работу к Пьеру. Попутно прибавилось ещё много разных мелких дел. Автомобили. Гараж. И за такие деньги, что предложил её отец, можно было совсем сделаться немым. Но приходилось отвечать на вопросы и терпеть поведение его дочери, которая на борту делала всё, что заблагорассудится и много того, чего на лодке делать не полагается никому. Поскольку молчал отец, молчал и Андре.