С этим я справлюсь
Шрифт:
Строт пожирал меня глазами, словно собираясь был во всеуслышание назвать лгуньей. И тут вдруг вмешался Марк:
– Я могу подтвердить, мистер Строт, если вас это удовлетворит. Хотя и не понимаю, в чем проблема. Я знал жену задолго до того, как мы поженились.
Я была поражена. А Строт искренне огорчен. Заметно было, как развеивается его уверенность, сменяясь серьезным сомнением.
– Ну надо же… Никогда не видел такого поразительного сходства. Правда, Марион Холланд была блондинкой, но вы же знаете, как женщины
Позади нас расхохотался Терри. Артур Строт повернулся ко мне.
– Приношу извинения, миссис Ротлэнд. Понимаете, у меня есть особые причины желать встречи с мисс Холланд. Понимаете, я, конечно, сам свалял тогда дурака. Полагаю, у вас нет сестры-близнеца?
– У меня вообще нет сестер, – я одарила его очаровательной улыбкой. И зря.
– Вы даже улыбаетесь, как она… Но я вам обещаю, что больше не стану приставать с расспросами.
Они уехали, мы следом.
Мы ехали молча. Я ждала расспросов Марка, но он молчал, а лицо оставалось совершенно непроницаемым.
В машине было холодно, меня бил озноб, я подняла воротник пальто. Впереди шла какая-то машина, но я не могла вспомнить, кто уехал раньше нас. Под деревьями встречались затянутые ледкам лужи, и машину впереди один раз даже занесло. Но почти полпути она так и ехала впереди нас. Взошла луна, похожая на фару встречной машины.
– Марк, – не выдержала я, – спасибо за то, что ты сделал. Сегодня ты так за меня заступился – я никогда не забуду.
– Никогда?
– Никогда. Как чудесно чувствовать, что ты не дашь меня в обиду! Я очень тебе благодарна!
– В таком случае разве не пришло время перестать врать?
– Насчет сегодняшнего?
– О чем же еще? – фыркнул он.
– Ты на меня сердишься?
Он поглядел на меня.
– Сердишься – не то слово. Скорее расстроен и обеспокоен.
– Просто удивительно, что ты за меня заступился.
– Ты это уже говорила. Давай не будем преувеличивать. Мне просто не понравилась мысль, что тебя отправят в тюрьму.
– Ну, слава Богу и за это, – вздохнула я.
– Я искренне считаю, Марни, что пора тебе перестать благодарить бога, или меня, или ещё кого-то, а повернуться наконец лицом к жизни.
– К чему именно?
– Тебе придется рассказать мне обо всех кражах, которые ты совершила в прошлом.
– О чем ты говоришь? Кто сказал, что это имеет какое-то отношение к воровству?
– Я спросил Строта.
– Что ты сделал?
– Я спросил у него, почему встреча с Марион Холланд привела его в такое волнение. Тысяча сто фунтов – достаточная сумма, чтобы взволновать любого.
– Но он подумает…
– У него все равно остались подозрения.
– Мне жаль, что так случилось…
– Не переживай.
Машина впереди нас исчезла. Несколько миль мы проехали в молчании. Потом Марк вновь заговорил.
– Я должен знать все, здесь и сейчас, все факты. Помочь тебе, может, и
– Получается, что я тебя обманывала. Но ты же знаешь, я никогда не хотела, чтобы ты…
– Могу поверить.
– Позволь мне закончить. Я не хотела, чтобы ты знал, потому что чувствовала – ты в меня веришь, а если я расскажу больше, неизвестно что будет. Тебе, может быть, кажется, что мне на тебя наплевать… – мой голос сорвался.
– Что бы ещё сегодня ни случилось, – тихо сказал Марк, – ради Бога, не лей крокодиловых слез.
Мы свернули во двор.
– Помнишь, – спросила я, – когда ты меня разыскал и привез сюда, мы с тобой ужинали, и я сказала, что я воровка? Сказала совершенно откровенно. И предложила – прости меня и отпусти. Не раз я тебе это говорила, но ты не захотел.
– Значит, виноват только я?
– Я этого не говорю.
– Но я тоже должен отвечать? Ну что же, и это верно.
Марк заглушил мотор, и минуту мы сидели в темноте. Я промокнула платком глаза. Слышно было, как в саду между голых стволов шумит ветер.
– Все верно, – сказал Марк. – Я хотел верить тебе. Кое-что я проверил, остальному поверил. Ведь я любил тебя, и хотел доверять. Нет, я боялся копнуть слишком глубоко, вдруг действительно что-то в твоем рассказе окажется неправдой. Но что кончено, то копчено. Мы любим друг друга – и с этого можно начать. Если ты меня обманывала, то я и сам охотно обманывался, сам соглашался быть жертвой. Поэтому ты в общем-то права.
– Марк…
– Но что толку это обсуждать? Что было, то прошло. Теперь мне все равно придется разобраться с твоей прежней жизнью, Марни.
– Я расскажу все, что могу…
– Расскажешь все, чего нельзя не рассказать? Боюсь, так не получится. Нам придется копнуть поглубже.
Я открыла дверцу машины, чтобы выйти.
– Марни, – начал он.
– Все в порядке.
– Нет, на этот раз ты так просто не отделаешься. Я теперь не тот человек, за которого ты выходим замуж. С твоей помощью я лишился иллюзий. Поэтому, хоть я по-прежнему хочу тебе помочь, клянусь, если поймаю тебя хоть на единой лжи, пойду к мистеру Артуру Строту и сознаюсь ему, что соврал. Тогда ничто уже не спасет тебя от полиции. Имей это в виду, ясно?
В ту ночь мы не спали. Марк вполне сошел бы за инквизитора. Он был неутомим, только лицо становилось все бледнее и бледнее. Сущий дьявол! Иногда я начинала плакать, иногда кричать, но он не унимался.
И я рассказала ему все о Бирмингеме, все о Манчестере, все о Ньюкасле. Под утро я так измучилась, что не стояла на ногах. И возненавидела его, как никогда. Все, чего он добился, заступившись за меня у Ньютон-Смитов, пошло прахом.
Но про маму я ничего не сказала. Он думал, что выжал меня до капли, но не тут-то было.