С Луны видно лучше
Шрифт:
Вопрос то был или нет, но мы не ответили, потому что ответа как такового не могло быть. Но мы сами, разделены, истощены и растерянны.
– Нам остается только ждать, - заключил космонавт.
– Но, - услышали мы Шэла, - тогда можно искать машину – это выход!
– Где же ее искать? – спросил я. – К тому же, мы разделены.
– Это не беда, - ответил Шэл, - вы все равно заключены в гробнице, а я еще могу передвигаться по остальным просторам пирамиды.
– Тогда, Шэл, - обратился космонавт, - идите и ищите. Если найдете – бегите за нами. Будем думать дальше.
– Только не заблудитесь! – крикнул
– И вот еще! – добавил космонавт. – Помните: если что, бегите и спасайтесь, покидайте, не раздумывая пирамиду, а мы уж справимся!
– Хорошо! – издали слышалось, Шэл отправился на одиночные поиски.
Глава 20: путь к возвращению на Луну
Шелест за шелестом, утихали последние следы пребывания с нами Шэла. Надеюсь, с ним все хорошо сталось. Я знал, что теперь через узкое ничего незначащее место от нас никого боль нет. А бродит он где-то вдали по темным коридорам.
– Ты думаешь, - повернулся ко мне космонавт, - он скоро вернется?
– Сказать по правде, я вообще сомневаюсь в его возвращении.
– А, думаешь, он сам-то выберется?
– Мне хочется в это верить.
«Хочется верить» - то же самое, что «не думаю, но может, еще и повезет». А его вопросы – то же самое, что «и я не верю, но твои слова, вероятно, могут что-то изменить». Чуть посидев еще, мы встали и расправили конечности. Пыльная и потемневшая, заваленная камнями, гробница еще больше блестела желтыми переливали. А мы уже привыкли к щиплющим горло и нос частицам. Я следил за слоняющимся и кашляющим временами космонавтом. Кажется, он все время думал. Он делал шаг, потом другой, потом третий. Останавливался. Затем еще шаг, снова, но в другую сторону. Космонавт переступал через поваленные предметы, не обращая на них внимания. Он подходил вплотную к одной стене, к другой, немного ближе ко мне, в противоположную сторону, по диагонали, разве что на высокий потолок не стал лезть. Молодой старик все не унимался и перехватывал мои глаза с одной стороны на другую, ведя за собой. А я остановился у саркофага, присел на него. Блуждания землянина прервал мой неожиданно даже для меня раздавшийся вопрос:
– Сколько можно ходить? – я нечаянно сказал, и уж добавил. – Успокойся, сядь.
– Но как же так? – раскрыл он широко глаза. – Шэла пока нет, мы одни, выхода нигде не видно.
– Я уверен, выход найдется.
– Надо думать, думать, решать, - он нервно слонялся. – Может, начнем разбивать камни, копать подходы. Ну, я не знаю, дух Равира призовем!
Мне было очень неприятно и горько смотреть на то, как отчаянно борется космонавт при моем бездействии. На моей памяти еще не было такого, чтобы я совсем не знал, что делать и куда двигаться. Никакие рамки не сковывали нас в открытом космосе. Но тут я не мог просто вылететь или быть унесенным притяжением какой-нибудь проходящей мимо планетой. Эта маленькая, каменная комнатка в пирамиде ограничивала наши действия, чем, надо сказать, вызвала во мне раздражение к себе, но, еще больше, к своей невозможности избавить от проблемы космонавта. Шли минуты. Не было слышно Шэла. Не было слышно вообще ничего. Пустые, бездумные секунды свистящего времени. Космонавт, наконец, присел рядом со мной. Теперь мы снова вместе смотрели на стену. Теперь на другую.
– Ты был мне хорошим друг, -
– И ты, - почему-то ответил я. – Но к чему приятные слова?
– Ну как же, пора.
– Что пора?
– Пора говорить такие несуразицы. На Земле просто так принято.
– Я не совсем понимаю.
– Эх, - он вздохнул, - я вот скоро слягу тут рядом с этой мумией, а потом ты будешь думать, что был плохим другом. А посему надо сказать сейчас.
– Ты собираешься спать?
Трудным старческим хохотом залился мой друг:
– Да, можно и так сказать. Но ладно я. А вот тебе придется вечно тут сидеть, вечно видеть эту гробницу. Ты будешь заперт тут, пока кто-нибудь однажды не решит проверить проклятие, как мы.
– Знаешь, - подумал я, - на Земле я попробовал, есть, пить, видеть и слышать так, как это делают люди. Быть может, мне придется и умирать так же?
– Нет, - пнул меня, как раньше, человек, - ты не умеешь.
Вот так, на этом слове мы снова погрузились в состояние «закрытого рта». Вглядываясь в дверь с ее иероглифами, меня снова посетил интерес к ним.
Может это и глупость, но есть и вероятность, что в них есть подсказка. Я подошел немного ближе к стене и поднес факел. Тут же подле меня оказался космонавт.
– Ну, хорошо, - сказал он, - давай посмотрим.
Очередные картинки с непонятным, на первый взгляд, содержанием. Как двое умных и думающих людей, мы со спокойным видом бродили глазами вверх и вниз по изрисованной поверхности.
– Ладно, - протяжно сказал космонавт, - нужно разбираться. Начнем сверху.
– Итак, там нарисовано много одинаковых людей, они стоят все в той же позе.
– А что значат эти волнистые полосы?
– Хм, - я присмотрелся к стерто-голубым штрихам, - возможно, так изображается вода.
– Так, люди стоят у воды. А дальше? Внизу те же люди, рядом какие-то веточки, черточки…
– Видимо, они идут.
– И, куда они идут?
Так мы и не выяснили, куда. Дальше все шли не разбираемые картинки длинным шлейфом. Где-то уже на уровне глаз появилась уже другая история.
– Ага, - сказал космонавт, - теперь у нас история о ком-то с птичьей головой.
Да, в самом деле, снова мы столкнулись с кем-то, нето человеческого, нето животного обличия. Темное тело, не видно лица, черные волосы по плечи. На нем ожерелья и жезл в руке. Ко всему маленький непонятный предмет во второй руке. А самое интересное, его клюв. Из-под волос было видно только маленькую зеленую часть лица, глаз не разобрать. А из нее – длинный загнутый клюв. Вот такой вот «человек».
– Да, - сказал я, - он стоит перед людьми, дальше воздвигает руки.
– Точно, и выдвигает жезл. Так, так. Вот из жезла светится луч, направленный в сторону людей.
– А потом вновь обычный человек. Он в каких-то странных местах.
– Да, вот где-то, во всем красном, тут вдруг в желтом, вот в зеленом.
– На этой картинке он снова у этого с клювом на том же мете.
– А дальше несколько картинок с пирамидой.
– К концу уже снова непонятные мелкие иероглифы.
Подбивая итоги, мы недолго постояли у стены в раздумьях.
– И, что же ты думаешь, - отходя, спросил человек, - что это все значит?
– Мне что-то подсказывает, что вся история о переносе в пространстве.