С любовью, Луков
Шрифт:
Жасмин! Жасмин! Жасмин!
Пусть этот гул и звучал, как каша из голосов моей семьи... Для меня этого оказалось более чем достаточно.
Намного больше, чем я заслуживала. И тепло, согревающее меня изнутри при воспоминаниях о том, как Иван подарил мне браслет, и о словах тренера Ли, показалось мне таким уютным, словно я находилась дома. Ощущение казалось естественным. И было ужасно похоже на любовь.
Иван пальцами сжал мой затылок, и, направив на него взгляд, я увидела,
И улыбнулась ему в ответ.
Мы одновременно повернулись лицом к центру льда, так же, как делали это без единой подсказки во время тренировок. Иван протянул свою руку, пристально наблюдая за мной. Я посмотрела на него и вложила свою ладонь в его. Держась за руки, мы покатились к середине, и в этот момент скандирование толпы превратилось в крики.
— Что бы ни случилось, да? — спросила я Ивана, когда мы подъехали к месту старта и притормозили.
Не отпуская мою руку, он кивнул и сделал шаг назад, чтобы встать на исходную позицию.
— Что бы ни случилось, — произнес парень еле слышно. Затем продолжил шевелить губами. И сказал ровно три слова. — Я люблю тебя.
Если бы на мне была надета другая обувь, а не коньки, я бы споткнулась, или даже упала.
Приземлилась бы на свою чертову задницу или, возможно, даже раскроила себе подбородок.
К счастью, на мне оказалась надеты коньки, а не теннисные туфли или шлёпанцы. Однако это не остановило меня от сковавшего все тело напряжения. Я стояла, замерев. Прекрасно осознавая, что нужно занять позицию, но находилась в таком изумлении, что смогла лишь прошипеть в ответ:
— Что?
Думаю, я неверно прочитала по его губам.
Иван встал передо мной с легкой улыбкой на лице, заняв на льду определённую позицию.
— Я люблю тебя, — повторил он, словно говорил это тысячу раз в прошлом. Как будто мы не находились в минуте от того, чтобы начать нашу короткую программу перед аудиторией, включающей в себя гораздо больше людей, чем фигуристы в КИЛ.
Я моргнула, но не могла думать ни о чем другом, кроме слов, которые только что сорвались с губ моего партнера.
— Иван, — начала я, позабыв, что он меня не слышит. Затем сглотнула и посмотрела ему в глаза, переместив тело в позицию, которую мы повторяли огромное количество раз, потому что мой рот перестал работать, а вот мозг — нет.
Улыбка, озарившая лицо парня, показалась мне спокойной... и милой.
И слегка встревоженной.
— Ты отстой, Пончик, — громко произнес Иван за секунду до того, как я поняла, что музыка вот-вот начнется. — Но я люблю тебя, — снова прошептал он.
Сердце бешено колотилось. И пульс даже не собирался приходить в состояние покоя.
Мой
Иван любил меня.
Иван любил меня.
Ему было наплевать, выиграем мы или нет.
В общем мне оставалось только злиться, потому что парень оборвал меня в тот момент, когда я собиралась признаться ему в любви, а теперь первым озвучил свои чувства.
— Ты не мог выбрать лучшего момента для признания? — громко процедила я, изо всех сил стараясь не шевелить губами.
Клянусь Богом, этот идиот сжал губы и послал мне такой крохотный воздушный поцелуй, что ни одна из камер вокруг катка не смогла бы его запечатлеть.
— Нет, — прошептал он.
А потом заиграла музыка.
Ивану просто повезло, что я могла исполнить нашу короткую программу с закрытыми глазами. Потому что если бы мы вместе не повторили ее тысячу с половиной раз, а потом я одна — еще пятьсот, то наверняка бы все испортила.
К счастью, как только зазвучала музыка, мой партнёр сразу стал предельно сосредоточенным, подмигнув и улыбнувшись мне лишь раз за две минуты и сорок секунд нашего проката.
Каким-то чудом мне удалось сосредоточиться на наших движениях, а не на словах Ивана, которые оказались как гром среди ясного неба... по крайней мере, до тех пор, пока мы не достигли финишных па, и музыка не закончилась.
И тут я вспомнила.
Вспомнила его «я люблю тебя», и это снова вывело меня из себя.
Потому. Что. Какого. Хрена?
— Тебе нужно было сказать мне это прямо перед стартом? — прошипела я, задыхаясь.
Грудная клетка Ивана вздымалась и опадала, когда он выдохнул в ответ:
— Ага.
Ага.
Просто «ага».
— Ты…
Прежде чем я смогла остановить его — прежде чем поняла, что, черт возьми, он делает, пока мы оба стояли на льду, задыхаясь и будучи под воздействием адреналина и еще чего-то, что, как мне казалось, называлось любовью, Иван улыбнулся мне своей милой улыбкой.
А затем наклонился вперед, быстро, как молния, и чмокнул меня прямо в нос.
Иван Луков поцеловал меня в нос на глазах у публики.
И тот факт, что кто-то из зрителей выдохнул тихое «Ух ты», которое при других обстоятельствах заставило бы меня съежиться, сейчас никоем образом не задело.
Я не обратила внимания на восклицание, потому что была слишком сосредоточена на поцелуе. Не говоря уже о телевидении. И не вспоминая о трех минутах после слов Ивана о том, что он любит меня.