с любовью, Смерть
Шрифт:
Изредка вскидывал на меня взгляд, точно проверяя, я ли еще перед ним или уже он. Жнец.
Боли в зеленых глазах хватило бы на целую армию с лихвой, но Ран совершенно непонятным образом умещал ее в себе.
— И ты, значит, хочешь использовать этого… меня как проводника?
— Не хочу, — вдруг огрызнулся он и обессиленно откинулся к стене. — Не хочу. Абсолютно. Но у нас вариантов нет.
— Я вижу. — Мы посмотрели друг на друга, не зная, что еще сказать. Словно готовясь прощаться навеки, и оттягивая этот миг всеми силами. —
— Есть у меня одна мысль. — Улыбка снова получилась болезненной. — Я столько об этом мечтал, что даже обидно, ради чего придется эту мечту растратить.
— О чем ты?
— Помнишь, ты обвинила меня в том, что я усыпил тебя анорией?
— Ты действительно ее использовал?
— Это был единственный вариант спастись. Был поцелуй… После которого ты изменилась, и мы немного… побили посуду. И мебель. Жнец проснулся, я это по глазам видел. Они даже цвет поменяли. Снова.
— Снова?..
Ран кивнул, но пояснений избежал.
— Да, на время. Я смог до тебя докричаться, но если бы ты помнила об этом… Боюсь, что жнец бы вернулся очень быстро. А так, вроде, его память тоже пострадала.
— Но почему так?
— Видимо, потому что я — самое прекрасное воспоминание твоей прошлой жизни, моя леди, — снова улыбается, зараза. Не хочет, но улыбается. — А может, потому что барьер, который ты выстроила между собой и жнецом рушится под действием эмоций. Ярких эмоций, напоминающих тебе — о тебе прежней.
— Но ведь нет никакой меня прежней. Есть я. Обычная. И…
— Ты не обычная. Абсолютно. Даже прежняя ты обычной не была. Уж поверь мне на слово.
Он старался держаться беззаботно. Только, наверное, сумей прорваться наружу крик из глубин его души, здесь бы не только повылетали все стекла — Реймор бы стерло с лица планеты.
Он ведь всегда так жил. Всегда… Все эти десять лет.
Постоянно рядом. Постоянно понимая, что во мне может в любой миг проснуться жнец, и что в любой момент ему придется либо умереть, либо убить меня.
Меня.
Которую он так любил.
Я порывисто подалась вперед, обхватила напарника за шею, лбом ткнувшись в плечо. Он усмехнулся и обвил мою талию руками.
— У нас еще есть дела, моя леди.
— Просто… Я поверить не могу. Столько лет…
— Да ладно, всего тринадцать. Или четырнадцать. Я особо-то не засекал. Так что помни — я за тобой хоть на край света, хоть в Департамент. Но если мы не хотим, чтобы наутро здесь нашли два счастливых обгоревших тела — нам лучше вернуться к нашим проклятьям.
Мы расставили статуэтки обратно схеме, Ран выдвинул на центр капсулу, чуть больше той, где хранилась анория, но в ее недрах вместо цветка плескалось черное облако.
Если верить схемам, круг сдержит материю, не позволив ей вырваться за пределы. Темная кровь, использованная для создания статуэток, впитает в себя проклятия, превратив фигурки в бесполезных деревянных истуканов. Импульсом для этого
— Допустим. — Я глубоко вдохнула, прежде чем заговорить. — Допустим, мы знаем, как вызвать этого… жнеца. Но как ты заставишь его выполнять указанное?
— Это сделаешь ты. И ты справишься. Твое тело по-прежнему останется твоим телом, а сознание — сознанием.
— В предыдущие разы что-то не справлялась.
— В предыдущие разы ты была к этому не готова. Теперь ты в курсе. Жаль, ты не знаешь, какая сильная у тебя воля к победе и жажда жить. Но я видел, на что ты способна. Я видел, как ты сражалась с этим жнецом в дни, которые ты, к счастью, забыла. Тебя ведь не зря считали ошибкой эксперимента и полным провалом. Жнец должен был занять твое сознание почти целиком, оставив лишь фрагменты памяти, позволяющие сохранить… человечность, что ли. Разум. Но ты надрала ему задницу. В лечебнице говорили, что ты — грубо говоря — загнала его в угол и отгородилась стеной. Это выражаясь не медицинским языком. Медицинским языком я не выражаюсь. Синдарин попроще будет.
— Возможно, это прозвучало бы чуть убедительнее, если бы ты не попросил заблокировать двери и не предусмотрел "Выгорание".
— Но при этом — я здесь, с тобой.
— А я теперь даже не знаю, кто я.
— Ты меня зацепила в первую очередь тем, что у тебя методы решения проблем — ну очень кардинальные. И порой совершенно фееричные. Хотя бы вспомни, как ты на нашем первом испытании в окно выпрыгнула. Это был мой первый седой волос.
— И мой первый перелом, — усмехнулась я. И помрачнела вновь. — Первый из тех, что я помню.
Видя, что я все же проваливаюсь в свои мысли, он заставил меня поднять голову, чтобы я встретилась с его взглядом. Уверенным, кошачьим.
— Зато представляешь — мы всех спасем. Будем молодцами. Получим медальку. Шоколадную. Одну на двоих. Ты мне ее отдашь, потому что не любишь сладкое. Так что у тебя не будет медальки, а у меня — будет. Во мне. Недолго.
— Дурак. — Я невесело посмеялась. — Все-таки ты — дурак.
— Зато с медалькой, — гордо отозвался тот. И посерьезнел снова. — Поверь, если бы можно было сделать это вместо тебя — я бы не раздумывая согласился.
— Кто бы еще тебе позволил?
— Ну вот. Ну вот всегда так. Глушишь мои благие порывы на корню. Ведь я не меньше тебя хочу, чтобы это все закончилось, и ты вернулась ко мне.
— А если это буду не я? — По спине пробежал мороз. — Пообещай, что убьешь сразу? Что не будешь пытаться докричаться, если он вырвется?
— Вот тут нет, извини. Я буду пытаться до последнего, потому что знаю — ты меня услышишь.
— С чего такая уверенность?
— В прошлый раз сработало. А еще я знаю, что ты тоже меня любишь. Любишь же?