с любовью, Смерть

Шермер Ольга

— О, а это еще что? — Аттос, недолго думая, переметнулся от Рана к более легкой добыче. — Вигельсон, ты?

Стажер, воодушевленный удачно ввернутой колкостью, тут же стушевался.

— Ладно. Не смеем задерживать. Мамке привет. Она все также за тебя просить ходит?

Я увидела, как сжались кулаки Лиама, и каким ненавидящим взглядом он прожег их спины. Даже Ран напрягся.

— Что это значило? Вы знакомы?

— Не лично, — процедил сквозь зубы Лиам. — Просто… когда я только решил устроиться на работу в Департамент, мама

боялась, что со мной что-то случится. И поэтому втайне от меня ходила к начальству, упрашивала, чтобы меня на оперативную работу не назначали. Вот и… В общем, я тогда из третьего и попросился чтобы меня перевели. Так у вас и очутился, а они вот…

— Да ублюдки они, — махнул рукой Ран и, совершенно неожиданно, ободряюще потрепал Лиама по плечу. — Не обращай на них внимания. Сами поди первый раз вырвались на настоящее дело, вот и "самоутверждаются". А что родители такие заботливые… Это хорошо. Значит, им на тебя не плевать.

— Угу, — вздохнул Лиам и окончательно потускнел. — Не плевать… Кстати, Арис, я нашел по дороге. Ты обронила, наверное.

— Перчатка, — Я радостно вцепилась в породнившийся аксессуар и тут же натянула на руку. Хоть одна деталь на мне будет сухой. Какое счастье. — Кстати. А я нашла вот это.

И продемонстрировала парням шкатулку.

— Кто-то себе нехилый тайник устроил — и у всех на виду, и в то же время никто бы даже не предположил. Только я по-прежнему не понимаю, как душа могла оживить статую.

Ран щелкнул замком, задумчиво почесал подбородок.

— Знаю я одного персонажа, которому эта штука может быть известна. Надо будет к папаше в гости наведаться.

— Это его? — вздрогнула я.

— Не факт. Но он в свое время такими артефактами промышлял. Если душа, ощутив живые колебания магии в кольце, решила в него вселиться — это многое объяснит.

— Мне кажется, во фразу "это многое объяснит" ты вкладываешь несколько иной смысл, нежели другие жители планеты.

— Это "Оковы Кукловода", моя леди. И кстати — ты не подумала, что это не душа случайно нашла тайник, вселилась в артефакт и оживила статую, а тайник был сделан для того, чтобы подложить артефакт и подбросить душу?

Догадка Рана вызвала лишь мой скептический смешок… и ступор.

Напарник был прав. И это больше походило на правду, чем неудачное стечение обстоятельств.

Хотя… Неудача — это же мое второе имя, чему удивляться.

Вечер прошел настолько бесполезно, насколько вообще бесполезным мог быть вечер. Полчаса мы лежали перед бубнящим что-то телевизором, жуя бутерброды. Лениво подрались подушками за последний, с сыром. Победила я: пока Ран тянулся за выбитым "орудием", я, не колеблясь ни минуты, затолкала бутерброд в рот, насколько влез. Так что приятеля, разогнувшегося из-за подлокотника с победным: "Достал" ждал в конец обнаглевший хомяк с бегающим взглядом.

Хотя нет. Полезное все же было — мы сделали Дейлу перевязки, пришли к

выводу, что скоро он окончательно оклемается, но вставать пока не разрешили. Чип понимающе фыркнул на нас и грозно рявкнул на собрата, едва тот дернулся, чтобы подняться на лапы.

Мы поняли, что больной под надежным присмотром и расслабились.

А мне все-таки нужно было рассказать Рану про визит отца. Конверт с "суммой" я хоть и скомкала, но выбросила не дальше собственного рюкзака. Такое количество нулей забыть было сложно, конечно, но вдруг когда-нибудь пригодится в качестве вещественного доказательства? Или напоминания о том, какой я была идиоткой.

Ран со скучающей физиономией потягивал сок из стакана, глядя в экран, где яркие, но до безобразия глупые рекламы, сменяли одна другую. Вот верблюд крупным планом улыбается в камеру, а после зачем-то рассыпается на цветастое драже, в которое тут же бегут нырять дети. Следом — ужин счастливой семьи, которая ну никак не могла бы оставаться такой счастливой, если бы не какой-то явно волшебный кетчуп.

Напарник скривился, нахмурился и переключил канал.

— Да. А я-то думаю, чего нам так не хватает в отношениях с папашкой. Кетчупа. Он все делает лучше.

…ну не могла я сейчас сообщить то, что уже никакими приправами не исправить. Ран выглядел измотанным, помятым, с нотками усталости во взгляде, заметными, наверное, только мне. А я — пусть и со скрипом, но признала, что просто трушу. Что мне просто не хочется оказаться тем самым гонцом, что принес дурные вести и остался без головы.

Хотя… наверное, в такой ситуации лучше остаться без головы, чем в панике пытаться прятать ее в асфальт за неимением песка.

— Кстати об отце… — Голос дрогнул. Ран, кажется, тоже. И нахмурился. — Он приходил на днях.

— Дай угадаю, — мрачно произнес напарник. — Хотел уговорить тебя отказаться от нашей всесжигающей страсти? Поди еще и денег предлагал, чтобы ты тихонько куда-нибудь за бугор отчалила?

— Почти, — замялась я. — Он назвал Дейла "вещью, которую я сломала". И намекнул, что я либо должна за эту "поломку" заплатить, либо… Только пожалуйста, не…

Ран усмехнулся, не дав мне договорить. Да так, что мне захотелось медленно отползти спиной вперед в гардеробную, к сдувшейся Мари.

— Прости, я на минутку, — с ядовитым спокойствием изрек он, поднимаясь с дивана.

Отъехала в сторону балконная дверь, и ночная темнота поглотила напарника, оставив меня в зале одну. Я прислушивалась, как могла, к происходящему на балконе, искренне надеясь, что Ран не решит прямым рейсом выйти из зала — на асфальт. Хотя он скорее поможет проделать этот маршрут отцу.

Прошли долгих три минуты до того как дверь открылась снова, и вперед Рана в комнату влетел телефон. Фейерверк из деталей озарил дальний угол, я вздрогнула и едва не вжалась в подушки с мыслью, что и со мной подобное сотворить в порыве гнева с него станется.