С милым рай в шалаше
Шрифт:
— Беспокоит, — выдавила она из себя, ещё чуть помолчав, — давление. Голова в последнее время болит.
И продолжает смотреть на меня. Потом улыбнулась и, как бы с облегчением, выдохнула.
— Давайте померим давление, закатайте рукав.
Что она и сделала. Давление как у космонавта.
— Ваше давление в норме. Ещё что беспокоит?
Она хотела что-то сказать, но передумала.
— В норме, да? — опять молчит, да что же такое, — дай уже хоть какую-нибудь таблетку, что зря пришла.
Я пожала плечами, достала пачку аскорбинок и отдала ей.
—
Галина взяла пачку и вышла молча, даже "пока" не сказала.
Я нашла её карточку и заполнила. Что с ней такое, я не знаю, и спрашивать не пойду. Сама пусть идёт.
И тут ещё Андрей со своими ужасами, даже её подозревает.
А вдруг меня Богданов нашёл? Да нет, если бы он нашёл, то не стал бы со мной так мелко играть. Он встал бы передо мной в полный рост и, если уж смерти моей хочет, выстрелил бы мне прямо в лицо. Это точно не Богданов, тогда кто?
— Слушай, Алина, мне страшно оставлять тебя здесь в больнице одну. Ведь может зайти кто угодно и сделать что угодно.
У Андрея правда голос беспокойный. И выражение лица такое, что вот сейчас тут как сяду, никуда не уйду, буду караулить.
— У тебя дела, тебе уйти надо? — спрашиваю я, — так иди. Через десять минут ко мне придут четыре бабули на процедуры, они часа два здесь просидят, если не дольше. Они меня покараулят и защитят, если что. Иди, не переживай. Сегодня у убийцы выходной, он же думает, что меня убил.
Сама шучу, чтобы Андрей не беспокоился, а у самой поджилки трясутся от страха.
— Хорошо. Я сейчас тогда к Семёну, а потом сюда приду. Вечером пойдём к тебе и поговорим. Серьёзно. Я не хочу тебя потерять. Я только нашёл тебя.
И поцеловал, сначала нежно, а потом как накинулся на мои губы и язык. Как прижал к себе, весь воздух выбил из лёгких. А я сама на него набросилась, пальцами за волосы тяну. Мы уже оба стонем, мысль в голове формируется, что кушетка совсем близко. Но нет, он меня к стене прижал и под халат руками лезет. Тормозов совсем нет, ни у того, ни у другого, пока входная дверь не открылась и голоса не послышались.
Мы оторвались друг от друга, еле дышим, одежду на себе поправляем. Я быстро сажусь за свой стол, а Андрей на кушетку, волосы приглаживает двумя руками. И тут раздаётся слабый стук в дверь кабинета, заглядывает баба Нюра.
— Ой, Алиночка, прости, думала, никого нет. Мы все в сборе, ждём.
— Да, я сейчас освобожусь.
Выдыхаю, восстанавливаю дыхание.
— Чуть не попались, — Андрей тоже не дышал, — я пойду, твоя охрана на месте.
Я только головой мотнула, сил никаких нет. И это только поцелуй. А если… Ой, нет, думать пока не хочу.
Бабулечки мои отвлекли меня от мыслей об Андрее, и от того, что сейчас происходит в моей жизни.
Такое ощущение, что у них здесь место встречи. Процедуры прошли, и шли бы себе домой, так нет: косточки всем перемыли, про свои болячки рассказали, болячки соседского деда обсудили, тимуровскую команду поблагодарили. Через два с половиной часа сказали мне спасибо и пошли по домам.
А меня
Андрей всё ему выложил, как на духу. Что я ему сразу понравилась, что ревновал к Семёну. И о последних событиях в подробностях. Семён посоветовал меня одну не оставлять и что сам тоже будет тщательнее по сторонам смотреть. Потому что всё очень серьёзно.
Участковый к нам не приезжает, он в районе живёт, периодически Семёну звонит. В этот раз Семён сам звонить будет и обрисует ситуацию. Может, совет какой даст, может, сам приедет, шороху наведёт.
Было бы не плохо, чтобы приехал. Походил бы по улицам, в магазин зашёл, в больницу, с людьми поговорил. Ели этот пакостник в деревне, то полюбому испугается и одумается. Власть всё-таки, её все боятся.
Да и не хочется никого наказывать, свои же люди. Я представить не могу, что кто-то из наших деревенских захотел моей смерти. Пока мы шли с Андреем ко мне домой, я думала об этом, размышляла, он мне не мешал. Так ни к чему и не пришла. Не могут свои, значит, залётный, а ему зачем?
Возле дома всё чисто, сегодня мне ничего не подкинули.
— Заходи, в доме тепло должно быть, но я подтоплю ещё и поговорим.
Андрей подталкивает меня в дверь, а сам идёт к печке. Я переоделась и поставила воду на пельмени, у меня есть замороженные, самой готовить сейчас совсем не хочется. К вечеру опять голова побаливать стала.
Выпила обезболивающее и накрыла на стол. Когда уже поели, Андрей начал разговор.
— Алина, ты же понимаешь всю серьёзность произошедших с тобой событий?
— Да, Андрюша, понимаю и очень боюсь. Я не знаю, кому и зачем это надо.
— Да, если бы знать, кто это, было бы проще, мы могли бы поговорить и разрешить как-то этот конфликт. Если, конечно, это кто-то наш, деревенский. Я говорил с Семёном, и он со мной согласен.
— В чём согласен?
— В том, что ты должна переехать ко мне, чтобы быть под присмотром, пока мы не найдём преступника.
Пауза. Андрей даёт мне время привыкнуть к мысли и подумать. Да, мне действительно страшно. Я ещё молода, хочу жить. Только начали налаживаться отношения с Андреем. После его признаний у меня нет сомнений в его чувствах. А в своих я давно не сомневалась. Мне хочется быть к нему ближе, и он защитит меня, я верю. Но так сразу переехать? Правильно ли это? С одной стороны. А с другой — мне всё равно, что обо мне думать будут. Я хочу быть счастливой сейчас, а не потом, когда нибудь, с одобрения кого-то.
— Я согласна.
Андрей так ярко улыбнулся и подошёл ко мне. Во мне всё затрепетало. Просто от одной его улыбки. Вот это да! Я сама обняла его за талию и прижалась щекой к груди, там, где сердце, оно стучит для меня.
— Девочка моя. Я не хотел на тебя давить, ты сама должна принимать важные для тебя решения. Но я безумно рад, что мы будем вместе. Я так долго этого хочу.
Он немного отстранил меня от себя, поднял мою голову за подбородок и поцеловал.