С мыслями о соблазнении
Шрифт:
глубокая часть — плесова
[3] Постройки в виде искусственных руин в пейзажном парке, садовых
павильонов и т.п.; относятся, в большинстве своем к XVIII веку
[4] Стоурхед - один из самых своеобразных парков Англии, в нем воплощен
замысел художника-любителя Генри Хора. Он преобразовал, как вспоминали
современники, один из самых унылых ландшафтов Англии. Павильоны здесь
так
других странах. Есть даже миниатюрная копия римского Пантеона, храм
Солнца, Сельская хижина, храм Флоры, Грот, Приют отшельника и башня
Альфреда. Эти сооружения, а также украшавшие их скульптуры отличаются
высокими художественными достоинствами, не всегда свойственными
парковым «малым формам».
[5] Шинуазри , шинуазери (от фр. chinoiserie), дословно «китайщина» —
использование мотивов и стилистических приемов средневекового китайского
искусства в европейской живописи, декоративно-прикладном искусстве,
костюме, в оформлении садово-парковых ансамблей XVIII века.
[6] Аполло н (др.-греч. ), по прозвищу Феб (др.-греч. ,
«лучезарный», «сияющий») — в древнегреческой мифологии златокудрый
сребролукий бог света (отсюда его прозвище Феб, солнечный свет
символизировался его золотыми стрелами), покровитель искусств, предводитель
и покровитель муз (за что его называли Музагет).
Evelina 18.10.2014 09:46 » Глава 15
Перевод: Evelina
Редактирование: kerryvaya
Глава 15
Я могу сопротивляться всему, кроме искушения.
Оскар Уайлд
Себастьян писал о ней. Он назвал ее Амели, придумал ей мужа и волосы цвета
воронова крыла, но мысленно все-равно видел в героине Дейзи.
Он мечтал о ней. О богатом пламенеющем цвете ее волос, о глубине зеленовато-
голубых глаз, о нежной, сладкой податливости губ – и в его теле разгорался
огонь, а ноздри щекотал аромат персикового мыла.
Он думал о ней. Вероятно, тысячи раз на неделе вспоминал, как ее руки
обвивали его шею, притягивая ближе, как ее язычок пробовал его на вкус, а тело
тесно прижималось к нему. Он безошибочно распознал пробуждение ее страсти.
И такие мысли только больше раздували пламя его собственного желания.
Себастьян представлял ее. День за днем, пока сидел напротив Дейзи, он отчасти
был сосредоточен на работе, отчасти же – занят тем, что мысленно освобождал
ее от одежды, целовал губы, любовался улыбкой. Печатая на бумаге слова,
Себастьян воображал, как эти же самые пальцы ласкают ее. И чем больше он
размышлял о Дейзи, тем больше писал об Амели. Страсть Сэмуэля Риджуэя
стала его собственной страстью, и история лилась на страницы с легкостью,
неведомой Себастьяну с Италии.
Он понимал, что затеял опасную игру, но не мог остановиться. Ожидание и
напряжение стали почти невыносимыми, удовольствие представить себя вновь
рядом с ней было слишком соблазнительным, чтобы ему противостоять, и
Себастьян вдруг понял, что вновь и вновь мыслями возвращается к мгновениям,
проведенным с ней наедине. После поцелуя в лабиринте он неделями работал и
предавался фантазиям. Роман, который он исправлял, казалось, зажил
собственной жизнью: преобразился в нечто, совершенно отличное от оригинала.
И стал хорош, чертовки хорош – одно из лучших написанных им произведений.
Даже он признавал это – глубоко в душе, под всей чертовой неуверенностью,
какая-то частичка Себастьяна знала, что его творение исключительно.
Он подозревал, что Дейзи не так просто, как ему, обуздывать страсть и
превращать ее в предложения, сцены и главы. Он даже не совсем понимал, как
ему самому это удается – что-то двигало им, и пусть он не до конца осознавал,
что именно, но намеревался использовать это, пока есть возможность. Спустя
три недели после поцелуя в лабиринте Себастьян отчеканил на двухсотой
странице одно-единственное предложение, остановился и выдернул лист из
печатной машинки.
Дейзи обернулась на звук, и Эвермор услышал, как она затаила дыхание. Она
догадалась.
– В четыре часа в лабиринте?
– Нет. – Он поднялся, сгреб страницы рукописи и, обогнув стол, остановился
прямо перед Дейзи. – В храме Аполлона. Почему бы не воспользоваться им по
назначению.
Уголки ее губ изогнулись в улыбке, но она взглянула на него широко
раскрытыми невинными глазами.
– Для тихих размышлений?
– Нет, – уронив станицы на стол, ухмыльнулся в ответ Себастьян. – Для
романтических свиданий.
К четырем часам Себастьян прокрутил в голове по крайней мере с дюжину
эротических сценариев с участием Дейзи Меррик. День за днем его мучили и
одновременно вдохновляли воспоминания об их поцелуе, но сегодня он
намеревался заполучить новое воспоминание и обрести новый источник
вдохновения.