С неба женщина упала
Шрифт:
— Сейчас вернется...
Обычный, в общем, разговор в ситуации, когда из машины вышел мужик, а в ней остались три запуганные молодые женщины.
— Ладно, видные девки, давайте о нашем, о девичьем, — предложила я, когда веселье стихло.
Решено было следующее: Юлия Геннадьевна, как убывшая в законный отпуск, уезжает завтра к матери в славный город Клин. Клавдия Олеговна, Юлькина мама, год назад вышла замуж и переехала к мужу. Так что проживала теперь в пригороде Клина, по словам Юльки, в очень и очень симпатичном особнячке. Так что все абсолютно естественно. Она и так
— Ой, возьми, Юлька, свои деньги, я ж забыла тебе отдать, — опомнилась я. — А то с чем поедешь?
— Небось, прикарманить хотела, знаем мы вас. — Если бы Юлька сказала что-нибудь другое, я бы очень удивилась. — Только бы чужие денежки замылить, что за народ?!
— Шмотки какие-нибудь сейчас у меня поглядим, на пару недель хватит, — благородно предложила я и тут же услышала:
— Ой, мне же все будет велико!
— Молчи, шпингалетка! Ушьешь! — подвела я черту под дискуссией.
С Ленкой дело обстояло иначе. Уехать она не могла, да если бы и уехала, выглядело бы все это подозрительно. Потому что на данный момент она успела лично пообщаться с милейшими молодыми людьми, питающими живой интерес к местонахождению Сомовой Алевтины Георгиевны, и являлась, так сказать, нашим окном в мир. Правда, три месяца минуло, как я стала уже Аликушиной А. Г., но забывчивая Ленка об этом не упомянула.
Когда днем, взяв мой загранпаспорт, она вернулась в свой офис, секретарь сообщила, что ее ожидают два молодых человека. С первого взгляда оценив обстановку, Елена Борисовна заулыбалась и пошла бюстом на таран. Пригласив гостей в кабинет, она предложила им сесть в кресла, сама уселась напротив, представила миру на обозрение шикарные коленки и, склонив голову набок, спросила:
— Чем я могу вам помочь?
Видимо, молодые люди не ожидали увидеть в офисе французской фирмы роскошные формы красивой русской женщины, поэтому несколько смешались и растерялись. По описанию Елены Борисовны, они мало чем отличались друг от друга, но у одного томление в членах наблюдалось более явственно. Она решила продолжать работу с ним, как с более перспективным источником информации, и тут же нарекла его Пупсиком. Про себя, конечно. Минут через пять она уяснила, что интересуются они в ее кабинете совершенно другой женщиной, и обиделась. А когда она обижается, это сразу видно. Грудь взволнованно трепещет, нижняя губа закушена (впрочем, очень элегантно), а глаза...
— Вообще-то Алевтина Георгиевна работает не здесь, мягко сказала Ленка.
— Мы знаем, — в два голоса перебили ее гости, досадливо переглянулись, и чувственный Пупсик уступил право ведения переговоров. — Мы на работе у нее были, там ее нет. Но она нам нужна по очень важному делу, не могли бы вы нам помочь? Нам сказали, что вы ее близкая подруга...
— Ну, что вы, — мило улыбнулась подружка, судорожно соображая, какая сволочь могла это ляпнуть. — Алевтина Георгиевна сейчас птица высокого полета, к ней просто не подступишься. Вот раньше... Она теперь с большим удовольствием общается с бизнесменами да художниками, а не с нами смертными...
Ленка удрученно покачала головой, представляя зарвавшуюся змею-подругу, и вздохнула.
—
– - прищурившись Ленка со значением смотрела на Пупсика, изображая безграничное женское любопытство. — По личным вопросам?
— Да нет. — Парень расплылся в широкой улыбке. Суть проблемы его явно не интересовала. — Просто...
— Она нужна нам по вопросам бизнеса, — торопливо перебил его второй, зло мазнув по напарнику взглядом.
— A-а... Я в общем-то случайно узнала, что у Алевтины сейчас семейные проблемы. Очень большие. Говорят, она в большом трансе.
По загоревшимся глазам Умника она поняла, что сейчас последует вопрос: «Кто говорит?» Поэтому сама продолжила:
— Я разговаривала с одной знакомой... С Юлией Королевой. Алевтина вчера к ней заезжала, может быть, хотела поделиться, может, переночевать, не знаю. Сказала Юлии, что разошлась с мужем, переживает ужасно! Но Юлия сама собиралась уезжать — она сейчас в отпуске... А Алевтина укатила на какой-то курорт, залечивать душевную травму...
Поведав все это доверительно гостям, Ленка снова уставилась на Пупсика, трепеща ресницами. Услышав неожиданную концовку, ее посетители чуть не подпрыгнули и снова в один голос заорали:
— На какой еще курорт?!
Больше они уже не переглядывались, а требовательно смотрели на Елену Борисовну.
Ленка ласково улыбнулась и сама задала вопрос:
— Ну, откуда же я знаю?
Закинув ногу на ногу, она приподняла прекрасные брови, развела руками, как бы говоря: «Я ведь к вам со всей душой, а вы шумите!» Наступила пауза, Умник размышлял, что же еще спросить, а Ленка, не мешкая, приступила к обольщению Пупсика. Она опустила глаза долу и искоса, словно против своей воли, поглядывала на парня. Наконец Умник перестал скрипеть мозгами и спросил:
— А ночевала она, значит, у Королевой?
— Я не спрашивала, а Юлия не сказала.
— А куда уехала Королева?
— Я не спрашивала. Она не замужем...
— А надолго?
— Не знаю.
— А когда уехала?
— Кажется, сегодня утром, но точно сказать не могу.
— А еще у Алевтины Георгиевны близкие подруги есть?
– Я не знаю. Я же говорила вам, что сейчас круг общения у неё очень и очень... высокий... Не знаю, бывают ли там близкие подруги...
Не узнав ничего толком, Умник опечалился. В глазах его явственно читалось огорчение. Он вдруг поднял глаза на Ленку, внимательно следившую за игрой его чувств, и стал пристально разглядывать ее, словно что-то прикидывая. А у нее оборвалось сердце и сперло дыхание.
— Честно сказать, мне вдруг показалось, что он раздумывает, как бы ловчее меня разделать, изверг! Так посмотрел, так посмотрел! Я перед ним как дура, и так и этак, а он? — рассказывая, Ленка всхлипывала, но зареветь не смогла.
— Дорогая! Ты перед ним и так и этак врала! Чего ж обижаться? —заметила я.
— Врала, конечно. Что ему, сукину сыну, правду, что ли, говорить? — Она еще повздыхала. — Но зато второго я, девочки, достала. Не хвалясь, скажу: парень был готов, что твой пончик, разве только не шипел!