С новой строки
Шрифт:
Работал очень быстро. Большинство своих вещей написал за двадцать-тридцать дней, максимум за два месяца. Писал по 5-10 страниц ежедневно. Злопыхатели шипели: "Торопится загрести побольше, не думает о высокой литературе!" А дело совсем не в том, просто работать иначе он не умел.
– Понимаешь, - объяснил отец как-то раз, - у каждого писателя - свой стиль и ритм работы. Вот, к примеру, Юра Бондарев сам мне сказал, что пишет в день одну, две страницы, но зато он их отредактирует, и не раз, и к написанному
В перерывах между двумя книгами отец уезжал в командировки. На Северный полюс - к полярникам. Самолет садился на льдину. Во Вьетнам - к партизанам, под бомбы. Там, кстати, его контузило. Он любил опасности.
Врожденное ли это было бесстрашие или выработалось позднее - с боксом (в молодости отец тренировался в "Спартаке" в секции Виталия Островерхова)? Не знаю.
Однажды я спросила отца, в каком бою ему сломали нос.
– В платном, Кузьма (так он часто называл сестру и меня).
– Нужно было заработать.
– А разве были такие бои?
– удивилась я.
– Конечно, - весело ответил отец.
– Выпускают против тебя боксера порядка на четыре сильнее, ты стараешься продержаться достойно и как можно дольше, чтоб было зрелище, а после боя получаешь тридцатку - огромную по тем временам сумму. И понимаешь, что жизнь прекрасна, и черт с ним, с этим носом, не это главное.
Да славься шариковый паркер!
Моя защита и броня,
Господь схоронил меня,
Как лыжника надежный "маркер".
От всех невзгод я защищен
Высокой этой благодатью,
Я окружен моею ратью
Словес, понятий и имен.
Рождение миров счастливо,
Навечно мной приручены,
Любуюсь ими горделиво
Как из-за крепостной стены.
Безмолвный паркер, символ силы,
Мой бог и раб, мой нежный друг,
Взамен волнения - досуг,
Как бы судьба меня ни била.
Тобою я вооружен,
Опасен очень и спокоен,
Тобой одним я нежно болен,
Все остальное - быстрый сон,
Переходящий в пробужденье,
В заботы утренних тягот,
Тебя лишь мне недостает:
Маркеро-паркер-избавленье!
ДРУЗЬЯ
Где бы отец ни был, он невероятно быстро сходился с людьми. После поездок по Америке у нас гостила вдова Хемингуэя - Мери. После Испании - не раз приезжал Хуан Гарригес, открывавший отцу страну "Дон-Кихота" блестящий гранд и бизнесмен, отец пятерых детей (к несчастью, он умер трагически совсем молодым).
Из Чехословакии наведывался детективный писатель и добрейший человек, автор сериала "Четыре танкиста и собака" - Иржи Прохаска.
В Бонне отец близко познакомился с графом Лансдорфом - будущим культурным атташе Германии в России, и мы неоднократно встречались с ним и его семьей в Москве.
Из Италии приезжал знаменитый путешественник, друг Юрия Сенкевича Карло Маури (тоже рано ушедший).
Из коллег он был долгое время близок с Нагибиным, Генрихом Боровиком, Поженяном, Межировым.
Очень любил и как людей, и как писателей Василя Быкова, Олеся Адамовича, Олжаса Сулейменова. Дружил с братьями Вайнерами.
Из патриархов навещал Паустовского. Тот отцу симпатизировал, хорошо отзывался о первых повестях, рассказывал о детстве в деревне. Бывал у Светлова. Самым близким другом отца был Роман Кармен. Дом наш всегда был полон людьми. Отец приглашал всех, никогда не подбирая по интересам, поэтому компании получались на редкость разношерстные: маститый писатель, администратор с Мосфильма, ободранный художник, подвыпивший военный, цеховик, заехавший ненароком испанский или американский журналист, эрудит всех отец встречал своим раскатистым смехом (никто другой так искренне и добро смеяться не умел) и с одинаковой радостью. В каждом находил что-нибудь интересное и заслуживающее внимания.
В этом был весь отец с его темпераментом, открытостью и романтизмом.
Когда он работал над книгой, то предпочитал скорее прятаться и не подходить к телефону, чем обидеть кого-то отказом.
Не верьте злым словам: "Он растерял друзей",
Где братство, там такое невозможно,
Понятье это слишком многосложно,
Чтоб говорить: "он потерял друзей".
Ушедшие всегда в груди твоей,
А те, что живы, - дай Господь им жизни,
Должны лишь жить, без страхов и болей,
А как хрусталь, расколотый на брызги.
Гоните от себя обидные слова:
"Он вознесен, для нас забыл он время",
Друзья - не символ и отнюдь не бремя,
А вечный праздник, кайф, лафа,
Способность верить в правоту "07",
Когда набор заезженного диска
Позволит вам сказать: "Ну, Сень,
Как жизнь? Что нового? Дошла ль моя записка?
Не может быть! Отправил год назад!
А может, вру. Хотел, а не отправил.
У дружбы есть закон, у дружбы нету правил,
Подарков ценных, вымпелов, наград.
Ты жив? Я тоже. Очень рад".
ГАДАЛКА
Однажды зимним вечером к нам в гости приехала высокая, седая испанка с пронзительно-синими глазами, в собольей, пахнувшей нежными духами и морозом, шубе. Помню ее руки с тонкими, унизанными кольцами пальцами, необычайно красивые. Она замечательно умела гадать и в тот вечер предсказала отцу и маме будущее, глаза у мамы после этого были красные, заплаканные. Нам с сестрой они ничего тогда не сказали - малы еще.