С Новым годом! С новым гадом!
Шрифт:
Лучистые глаза матери и ее прекрасное настроение не смогли его обмануть, но Максим пошел на кухню.
– Итак, дорогая, – Серафима Павловна придумала нечто лучшее, чем театральная пауза. – Какие же произведения Кафки произвели на вас неизгладимое впечатление?!
– Все! – выпалила Верочка, которая не собиралась сдаваться на милость противника.
Максим, задержавшись на пороге кухни, услышал ее ответ и усмехнулся. Мама получила достойную собеседницу. Он действительно не ел целый день, носился по фабрике с невыполненными заказами и сейчас почувствовал себя настолько голодным, что мог съесть все что угодно. Ничего страшного не случится, если женщины немного побеседуют без него. К тому же он должен отдохнуть от женщин. Иногда ему кажется, что лучше холостяцкой доли в его жизни ничего не было. И вряд ли будет, если, конечно, к нему не вернется Олимпиада. Впрочем, на это имя он должен наложить табу. Забыть о нем, как о страшном сне. Верочка пришла, она сидит с его мамой и мирно беседует. Может быть, это и есть его счастье? От добра, как говорится, ничего хорошего не ищут. А у него этого добра… целая Верочка.
– Профурсетка необразованная! – услышал Максим и перестал жевать. – Она выскочила, как ошпаренная кошка, – развела руками Серафима Павловна, когда Максим забежал в комнату. – У меня как-то вырвалось непроизвольное сравнение той порочной девицы, с которой ты праздновал встречу Нового года, с Маргаритой. Всего лишь, – Серафима Павловна подумала и призналась: – А Верочка, я честно сказала, напоминает мне…
– Кого? – Лицо сына страдальчески исказилось. – Кого она тебе напоминает?!
– Бегемота! – гордо вскинула седой головой непокорная мать.
– Мама! Я понимаю, что Булгаков – твой любимый писатель…
– И Кафка!
– Очень хорошо. Но нельзя же обижать людей!
– Людей – нельзя, – согласилась Серафима Павловна, – профурсеток – можно. В нашей интеллигентной семье нет места подобным девицам, – она осеклась, понимая, что начинает «перегибать палку». – А что такого страшного я сказала?! У тебя чуть что, сразу виновата мать! Неблагодарный сын! И не смей за ней бежать, лучше отвези меня домой. Я устала решать твои проблемы с женщинами, мальчик мой.
– Спасибо, мамочка. Ты их так отлично разрешила, что у меня теперь их вовсе нет. Ни проблем, ни женщин. Осталась, как я подозреваю, твоя приятельница с дочкой?!
– Вот видишь, а ты стараешься меня упрекать! Не волнуйся, ей ты тоже не нужен. Никому ты не нужен, кроме меня. – Серафима Павловна победно посмотрела на сына.
– Мамуля, – неожиданно предложил тот, – а не выйти ли тебе замуж за Митрофана Ильича?!
Серафима Павловна замолчала и направилась одеваться. Только этого ей не хватало! Митрофан Ильич, безусловно, порядочный мужчина на самом закате сил, но она не собирается связывать себя с ним брачными узами. Их связывают более тесные отношения, чем брачные, и пусть молодежь думает, что кроме секса ничего теснее не бывает, это их дело. Но она-то знает, что такое единение душ и союз порывов. И Митрофан Ильич об этом догадывается. Действительно, а почему, собственно, он еще не сделал ей предложение руки и сердца?! Серафима Павловна задумалась и вышла из квартиры сына.
На лестничной площадке курила Роза Викторовна, птеродактиль по-прежнему украшал ее грудь.
– Она выскочила, как ошпаренная кошка, – прошептала Роза Викторовна.
«Неужели, она подслушивала?!» – испуганно подумала Серафима Павловна и изобразила на лице гримасу непонимания.
– Что вы говорите?!
– Я вам точно говорю, – продолжала нашептывать соседка сына, – кошка она ошпаренная.
– Кот Бегемот, – пробормотала Кудрина и спохватилась, – с наступающим вас, Роза Викторовна, Рождеством!
– И вас с Новым годом, дорогая моя! – обрадовалась та, но от темы не уклонилась. – Как у нее с потомством-то?
– Да кто их знает, – пожала плечами Серафима Павловна, – я в их дела не вмешиваюсь.
– Правильно, – закивала та, выпуская колечки дыма изо рта, – очень правильная позиция. Чтобы нас потом не обвиняли, что мы испортили им судьбу. Моя-то снова разошлась! Внук у меня теперь живет. Представляете, Серафима Павловна, никакой личной жизни. А все-таки жаль, что у вас не будет внуков.
– Жаль? А почему, собственно, не будет? Будут, обязательно будут.
– Так, значит, она все же того?
– Не знаю, – призналась Серафима Павловна, – не спрашивать же ее напрямую. К тому же есть и другая. Там вообще жуть что творится. Чует мое материнское сердце что-то недоброе.
Они еще немного посплетничали и разошлись. Как раз вышел Кудрин, готовый отвезти мать куда угодно, лишь бы остаться одному. Он на нее нисколько не обижался, прекрасно осознавая, что она поступает из самых искренних побуждений. Но, как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад. В его случае – в ад семейной жизни с нелюбимой женщиной. Кудрин вздохнул и решил настаивать на своем – ни за что и никогда не соглашаться на встречу с дочками маминых приятельниц. Уж если ему и суждено жениться, так пусть это будет Верочка. С ней он, по крайней мере, хоть знает, как себя вести. К тому же она, как бумеранг, всегда возвращается. И бьет по лбу. Он потрогал свою шишку и засмеялся.
– Не вижу ничего смешного, – заявила Серафима Павловна, усаживаясь к сыну в машину.
– Зря, – радостно ответил Максим, – я был бы рад, если бы ты была счастлива.
– Я вполне счастлива, – нехотя ответила мать и отвернулась к окну. – Максик, – поинтересовалась она, продолжая разглядывать двор, пока он прогревал автомобиль, – ты действительно считаешь, что мне нужно выйти замуж?!
– Я действительно так считаю. Но только за Митрофана Ильича.
– Почему ты так думаешь?
– Я думаю, что он к тебе очень хорошо относится. И его отношение к тебе называется любовью. Странно, если сейчас он не дожидается тебя под окнами.
– Он по вечерам гуляет, между прочим. Дышит свежим воздухом!
Максим отвез мать к дому, где под окнами действительно прогуливался Митрофан Ильич. Серафима Павловна моментально растаяла. Принялась кокетничать, когда поклонник бросился помогать ей выбираться из салона. «Не все еще потеряно, – подумал, глядя на пожилую пару, Кудрин, – не все!»
Впрочем, и у него было не все потеряно. Верочка разумная девушка, она должна понять, что есть такое чувство, как материнская ревность. Понять и простить его мать. Попытаться, во всяком случае.
Кудрин понял, что если сегодня же он не уговорит Верочку забыть все и начать строить отношения заново, то больше не уговорит никогда. Возможно, ему самому не захочется. Но пока он чувствует свою вину, нужно во что бы то ни стало загладить нанесенную матерью обиду. Кудрин завел двигатель и направился по заснеженным улицам к дому Верочки.