С Новым годом, снеговик!
Шрифт:
– Ну, запомнил! – подтвердил оборотень.
– Не «ну», а так точно. Повтори! – потребовал Кощей.
– Че тут повторять? – гоготнул оборотень. – Как только Дедульник притащится, я подойду к нему и заявлю: «В натуре, старикан, это классно, что ты приперся! Я по тебе жуть как тащусь. Гони сюда свой чемодан с мгновением, я его зацапать хочу».
– Фу! И все он врет! – шепнула Ване Снегурочка. – «Классно» – я говорю, и «тащусь» – я тоже говорю, но «в натуре» и «зацапать» – это уже фигушки! Что я, шпана какая-нибудь?
– Что ты городишь, тупица? Сейчас
– Ух ты, вот будет здорово! – просияла Кикимора. – Я заставлю его превращаться в красавчиков из сериалов и зацелую его до полусмерти. Так я могу взять его себе?
– Только не это! Клянусь мамой, я в натуре все выучу! – испуганно завопил оборотень.
– Ишь ты какой противный! Не хочешь со мной в болоте жить! – надулась Кикимора.
– Мне нужна шкатулка Деда Мороза! – крикнул Кощей. – Слушай меня, нечистая сила! Клянусь мозолью, тот из вас, кто принесет ее мне, получит щедрую награду! Он заслужит... заслужит... мою самую искреннюю дружбу.
– Ишь ты скряга! Хотел, видно, золота пообещать, да язык не повернулся. Скорее удавится, чем хоть грош отдаст, – шепнула Баба Яга чертовой бабушке.
Из толпы нечисти выбрался толстый черт с кривыми рогами и куцым, словно побитым молью, хвостом. Главным, что обращало на себя в нем внимание, был огромный нос с торчащими из ноздрей темными волосами.
– Меня зовут Носач, – пискляво сказал черт. – У меня самый чуткий нос в мире. Я в состоянии унюхать все, что угодно.
– Тогда скажи, где внучка Деда Мороза Снегурочка? Говорят, она приезжает раньше своего деда и все готовит к празднику, – приказал Кощей.
– Сейчас не могу. У меня насморк. А чтобы вылечиться, мне нужно съесть двадцать луковиц и выпить бочку спирта, – объяснил Носач.
– Дайте ему, что он просит, – велел Кощей. – Но берегись, Носач, если обманешь! Превращу тебя в железный рубль и суну в копилку!
Баба Яга достала из ступы пару дюжин луковиц, которые были у нее с собой для какого-то колдовства, а Кикимора, пыхтя, прикатила бочку со спиртом. Черт умял луковицы, икнув, выпил спирт и, проверяя, прошел ли у него насморк, несколько раз шмыгнул носом.
– Эх, еще бы сливочного масла вагончик – в самый раз было бы! Ну да ничего, и так сойдет, – с сожалением сказал он и, выставив свой сверхчуткий нос по ветру, стал принюхиваться.
– Он меня сейчас почует! Надо отсюда выбираться! – шепнула Ване Снегурочка.
В тот же миг черт насторожился и с удивлением уставился на Кощея.
– Ну что? Не учуял? – грозно спросил тот.
– Повелитель, клянусь мамой: Снегурка где-то совсем близко. Здесь, среди нас! – воскликнул Носач.
– Что? Ты не врешь?
– Клянусь мамой!
– Если так, то ищите ее! Чего ждете? Живо! – Кощей сорвал с головы шлем и швырнул его в снег, обнажив свою красную лысую макушку.
Трон под ним зашевелился. Черти и ведьмы выбирались из-под его основания и с громкими визгами срывали друг с друга плащи. Одна из ведьм, не удержавшись, вцепилась подруге в волосы, та не осталась в долгу, и у Останкинской башни закипела драка. Так как вся нечисть обладала сварливым и несговорчивым нравом, то вскоре дрались уже все прилетевшие на шабаш. Кикимора попыталась разнять их, но сама схлопотала в ухо.
– Ах так, ну держитесь! Сейчас узнаете, как меня обижать! – закричала она. Кикимора схватила толстенную книгу заклинаний и стала размахивать ею словно булавой, сшибая всех с ног.
Тем временем Таращилка вцепилась в Снегурочку и сорвала с нее плащ.
– Вот она! Держи ее! – завизжала она, выпучив глаза. Снегурочка рванулась и, оставив в руке у ведьмы плащ, помчалась по снегу. С ней рядом неслись Ваня и Сугроб. Не теряя времени, беглецы запрыгнули в ближайшую ступу. Снегурочка схватила метлу и стала что было сил размахивать ею. Сшибив с ног нескольких ведьм, ступа стремительно набрала высоту и со стеклянным звоном разбила магическую преграду.
– Живо в погоню! Упустите – семь шкур спущу! – Кощей первым вскочил в «Мерседес» одной из модных ведьмочек и помчался вдогонку.
За «Мерседесом» Кощея неслись несколько джипов-внедорожников, ступа с чертовой бабушкой и вагон с чертями, а замыкал погоню ржавый автобус с упырями. Все преследователи гневно вопили и сыпали угрозами.
Погоне удалось отрезать ступу с беглецами от спасительных туч и взять ее в полукольцо. Казалось, спасения нет.
– Попались, голубчики! Клянусь, они у нас в руках! – вопил из своей машины Кощей.
– Буран! Буран, на помощь! – позвал Ваня.
Послышалось ржание, и из тучи выскочил белый конь. Он скакал рядом со ступой и, дичась, старался не смотреть на Снегурочку. Чувствовалось, что конь все еще сильно обижен на нее.
– Льдышки-мартышки! Снегурочка, проси у него прощения! – взмолился Снеговик.
– Не буду! – заупрямилась та, поджимая губы. Внучке Дедушки Мороза проще было погибнуть, чем признать себя виноватой.
– Ну пожалуйста, попроси! Ради меня! Ради моего чудесного носа-морковки! Ради моей мамочки снежной бабы, которая ждет меня в Антарктиде! – упрашивал ее Сугроб.
– Ладно, только отстань! – Снегурочка повернулась к коню и с усилием проговорила: – Ты... того... не дуйся, Буран! Я была не совсем права... то есть совсем даже не совсем права.
Конь недоверчиво взглянул на нее, точно проверяя, не ослышался ли он.
– Ну виновата я, виновата! Думаешь, что я потом чувствовала, когда в твое пустое стойло заходила? Да я тысячу раз себя винила, даже плакала! – призналась Снегурочка и, покраснев, отвернулась.
Буран встал на дыбы, счастливо заржал, а затем круто повернулся и отважно поскакал навстречу преследователям. Он несся во весь опор, рассекая воздух широкой грудью. Его длинная грива клубилась на ветру, а глаза решительно смотрели на противника. Буран готов был пожертвовать жизнью, но не пропустить врага.